Мысленно выругав себя за это «сейчас же», я впоследний раз оглядела чудесную комнату. Никогда, никогда прежде я не виделатакой роскоши, такого великолепия. В память врезались парчовые занавеси,кремовый ковер, в котором утопали ступни, узорное шелковое покрывало накоролевских размеров ложе и золоченые статуэтки, прихотливо расставленные настоликах и полках из красного дерева. Один лишь телевизор с плоским экраном дасеребристая, обтекаемой формы стереосистема опровергали предположение, что весьэтот интерьер – дело рук искуснейших мастеров девятнадцатого века, стремившихсяэтим своим творением показать лучшее, на что они были способны.

Я прошмыгнула мимо хнычущей горничной ивыскочила из номера. Перед дверями топтался перепуганный коридорный.

– Не покажете ли вы мне мою комнату? –спросила я как можно любезнее, но он явно думал, что я только того и жду, чтобынаброситься на него с кулаками, и быстрыми шажками засеменил впереди меня.

– Вот, мадемуазель, я надеюсь, она вампонравится.

Дверь, на которой почему-то не было номера,находилась ярдах в двадцати от апартаментов Миранды, и за ней мне открылась ихминиатюрная копия. Гостиная поменьше, и кровать не королевская, а, скажем,герцогская. На большом письменном столе красного дерева были: многоканальныйтелефон офисного типа, изящный компьютер, лазерный принтер, сканер и факс.Кабинетного рояля здесь не было, но все же оба номера отличала роскошь иутонченность убранства.

– Мисс, вот эта дверь ведет в служебныйкоридор, соединяющий вашу комнату и апартаменты мисс Пристли, – объяснил мойспутник и сделал движение, чтобы открыть дверь.

– Нет, не надо, показывать его мне вовсе необязательно, достаточно и того, что я о нем знаю. – Я увидела на кармашке егоотглаженной униформы бейдж с именем. – Спасибо… э… Стефан. – И начала рыться всумке в поисках мелочи на чаевые, но тут вспомнила, что еще не поменяла долларына франки, да и не заметила по дороге ни одного банкомата. – Простите, у менятолько американские… Это ничего, если доллары?

Лицо у него побагровело, он рассыпался визвинениях.

– О нет, мисс, пожалуйста, не утруждайте себя.По отъезде мисс Пристли всегда заботится о таких вещах. Но поскольку запределами отеля вам понадобятся местные деньги, позвольте мне показать вам это.

Он подошел к моему громадному столу, бесшумновыдвинул ящик и подал мне конверт с логотипом французского «Подиума». Вконверте была пачка крупных французских купюр, в пересчете на доллары что-тооколо четырех тысяч. Была там и записка от главного редактора, Брижит Жарден, –именно она несла бремя ответственности за организацию и всей нашей поездки, ипредстоящего вскоре банкета Миранды. Я прочла:

Дорогая Эмили, мы так рады, что выприсоединились к нам! В этом конверте 33 210 франков; вы можете расходовать этиденьги по собственному усмотрению. Я говорила с мсье Рено, Миранда сможет с нимсвязаться в любое время. Ниже вы найдете номера его рабочего и всех прочихтелефонов, равно как и номера телефонов шеф-повара отеля, инструктора пофитнесу, диспетчера и управляющего. Все эти люди уже работали с Мирандой, когдаона останавливалась здесь прежде, поэтому никаких затруднений быть не должно.Вы всегда можете со мной связаться по рабочему или, если возникнетнеобходимость, домашнему или сотовому телефону, а также по пейджеру и по факсу.Если у нас с вами не будет возможности познакомиться до большого субботнегоsoiree[20], мне будет очень приятно встретиться с вами там. С наилучшимипожеланиями

Брижит.

Под пачкой франков оказался сложенный листокпочтовой бумаги «Подиума», на нем значилась едва ли не сотня телефонов всехспециалистов, какие только могут понадобиться иностранцу в Париже, – отзнаменитого флориста до выполняющего срочные операции хирурга. Впрочем, все этиномера уже значились в моем расписании – ведь, составляя его, я использоваладанные Брижит, которые она присылала мне по факсу. Таким образом, не могловозникнуть никаких непредвиденных обстоятельств (ну, может быть, за исключениемТретьей мировой войны), которые помешали бы Миранде Пристли насладитьсявесенними показами и заставили бы ее испытать хоть малейшее неудобство.

– Спасибо вам большое, Стефан, это оченьважно. – Я достала ему из пачки несколько банкнот, но он притворился, что незаметил их, и вежливо удалился. Мне было приятно видеть, что на его лице уженет того ужаса, что пять минут назад.

Я разыскала людей, которых она приказаланайти, и решила, что теперь могу ненадолго опустить голову на подушку вбелоснежной шелковой наволочке; в тот момент, как я закрыла глаза, раздалсятелефонный звонок.

– Ан-дре-а, я жду вас у себя в номере немедленно!– рявкнула она и швырнула трубку.

– Конечно, Миранда, благодарю вас, вы таклюбезны. С огромным удовольствием, – сказала я в пустоту. Затем стащила скровати свое измученное перелетом тело и поплелась по коридору, думая только отом, как бы не сломать каблук, запутавшись в густом ворсе коврового покрытия. Япостучала, и снова мне открыла горничная.

– Ан-дре-а! Мне только что звонила одна изассистенток Брижит, спрашивала, на сколько минут я планирую сегодняшнюю речь, –объявила Миранда. Она листала копию «Женской одежды», которую кто-то из офиса(наверное, Элисон: она ведь сама прошла боевое крещение в качестве секретарши)переслал ей по факсу. Два красавца мужчины – парикмахер и визажист – колдовалинад ней. Рядом, на антикварном столике, стояла тарелочка с сыром.

– Простите, вы сказали «речь»?

– Именно так. – Она спокойно закрыла газету,аккуратно сложила ее вдвое, а потом гневно швырнула ее на пол, едва не задевпри этом одного из коленопреклоненных молодых людей. – Почему, спрашивается,меня не поставили в известность, что они собираются сегодня вручать мне этусвою чертову награду? – прошипела она, и ее лицо исказилось такой злобой, какойя никогда не видела. Я видела ее досаду и – довольно часто – недовольство,видела раздражение, разочарование и вообще всяческое неодобрение, но ещеникогда я не видела ее такой оскорбленной.

– Э… мне очень жаль, Миранда, но это…парижское отделение пригласило вас на сегодняшнее мероприятие, и они не…

– Перестаньте! Прекратите бормотать одно и тоже! От вас, кроме оправданий, никогда ничего не дождешься. Это вы мойсекретарь, и вы тот человек, которому я поручила организацию парижской поездки;вы и только вы обязаны всегда держать меня в курсе всего происходящего! – Онасорвалась на крик.

Визажист мягко спросил по-французски, нежелаем ли мы остаться на минутку одни, но Миранда не обратила на него никакого внимания.