По логике, им бы сейчас полететь на бал. Продолжить приём. Закрепить своё положение, связи с другими странами. Заняться политикой. Нуждами Атавии.

Но больше всего на свете ему хотелось остаться с Эльвин наедине. Осуществить свои мечты и фантазии, которые не покидали его вот уже сколько дней.

А воспоминания о том, как горели её глаза там, в спальне, лишь заставляли вскипать в жилах его собственный огонь.

Рыкнув, он сменил ипостась, подхватил её на спину и взмыл ввысь, едва не снеся в порыве навес. Помчался ко дворцу, приземлился в специальную башню, которую давным-давно уже не использовали. Обернулся, подхватывая девушку на руки.

Свою жену.

Огляделся, пытаясь сориентироваться. Благодаря былой связи с Ниссвилом, это оказалось несложно. Он примерно представлял, что где находится.

Охраны не было и тут. Выход в башню оказался заперт изнутри, но для дракона это не составило преграды. Даже от защитных рун он отмахнулся, как от надоедливых мух.

Эльвин держалась за его шею, прижималась, позволяя ему вести. Решать. Выбирать.

И он примчался к королевским покоям.

Здесь уже была охрана. Но похоже, командир успел передать им новости, потому что воины вытянулись в струнку, отворяя перед новоиспечёнными монархами дверь.

Одна мысль засела навязчивой иголкой и ни в какую не отпускала. Детское воспоминание. Он помнил, как однажды пробрался к родителям в купальни. Как отец потом отчитал няню, которая не уследила.

Но ни разу за все последующие годы ментальной связи не видел в этих купальнях Ниссвила.

Сейчас всё изменилось, ему до отвращения неприятно было идти здесь, воспоминания накладывались на воспоминания. Всё, что испортил, изгадил своим присутствием сын Мерса, которого тот пытался посадить на трон. Поддержавший подлую игру отца.

Издевавшийся годы напролёт над ним, Эрданом.

Хотелось вычеркнуть навсегда эти шрамы и рубцы, которые остались на душе. Которые, кажется, лишь благодаря Эльвин перестали так сильно саднить и кровоточить. Начали словно рассасываться, уменьшаться. Исчезать.

Благодаря огненной женщине со светлой душой.

Он не желал вести её туда, где она могла бы жить с Ниссвилом. И в то же время не знал — куда? Все гостевые комнаты наверняка заняты аристократами соседних держав.

Вернуться в комнаты самой Эль? Но он хотел привести её к себе. В их новый дом.

Здесь, в этой огромной ванной с каменной чашей в полу. Как бы Мерс ни менял обстановку, какой ремонт ни делал, вряд ли он стал бы переносить ванную комнату, перекладывать все трубы. А значит…

Мысль крутилась, казалась слишком странной, непонятной, и всё-таки не отпускала.

Вот эта стена.

Осторожно поставив Эльвин на пол, Эрдан приблизился. Он уверен, что именно эту стену открыл в детстве, когда Пламя хлестнуло неконтролируемой вспышкой.

Но разве огненные маги, фаирпаты, не нашли бы любой даже скрытый проход?

Он нахмурился. Возможно, путает что-то. Возможно, это было другое место. Зачем бы родителям скрываться от собственного ребёнка, от слуг?

Впрочем, глянув на свою… жену? Мысль неожиданной горячей вольной скользнула по телу. Жену.

Глянув на Эльвин, он, кажется, понял, зачем.

Ощупал глухую на вид стену. Попытался стукнуть кулаком, засветить Пламенем.

Кольцо на пальце вдруг ожило. Снова вспыхнуло, проявляя незнакомый зелёный узор.

С громким скрежетом застоявшаяся конструкция отодвинулась. Открыла тёмный проход.

Сколько же ещё, мелькнула мысль, таких скрытых проходов осталось во дворце и не найдены Мерсом? Сколько ещё всего предстоит изучить…

Эльвин посмотрела на него. Он решительно шагнул вперёд, крепко сжимая её маленькую ладошку.

Вспыхнул свет. Пустовавшее двадцать лет помещение встретило на удивление чистым воздухом.

На стене тускло посверкивал поддерживающий артефакт. Заряд заканчивался, невзирая на режим покоя, израсходовав все дополнительные руны.

Но воздух и вода оставались чистыми. Пыль на полу тоже не скапливалась.

Не отпуская руку Эль, он подошёл к артефакту и влил в него немного Пламени.

Тот сверкнул зелёной вспышкой.

В бассейнах забулькали фонтаны, по воде побежала рябь, в одном углу заработали разнообразные душевые устройства: из потолка, стен, по узким трубочкам полилась вода.

— Ух ты, — удивлённо выдохнула Эльвин. Глянула на него: — Вот это я понимаю, как сильно ты хотел помыться.

Эрдан усмехнулся, развернувшись к ней. Коснулся пальцами бретелек платья.

— Ниссвил с Мерсом не знали об этом месте. Без кольца его не открыть, — отозвался.

Эльвин не развязывая стянула ногой об ногу сапоги. С наслаждением встала босиком на пол.

— Надеюсь никогда больше не носить чужую обувь! — воскликнула искренне.

Эрдан едва нахмурился. Он и не подумал, что ей может быть неудобно.

— Интересно, как долго будут сплетничать о неприличном платье невесты, — вздохнула.

— Прекрасное платье, — искренне отозвался Эрдан, проведя по её бедру в разрезе.

Эльвин хмыкнула, и он вдруг подумал… Это ему плевать, какая одежда — лишь бы одежда. Он вообще не ожидал, что коронация пройдёт сегодня. Надеялся разве что Ниссвилову сорвать.

А ей, наверное, хотелось нарядиться в красивое платье. Она ведь готовилась!

Нет, то платье, которое шил для неё Ниссвил, он не позволил бы ей надеть. Но какое-нибудь другое…

— Прости, что испортил тебе праздник, — пробормотал. — У тебя будет столько платьев, сколько захочешь. Я даже научусь танцевать. Чтобы ты не думала, что…

— Мне не нужно платье, — шепнула Эльвин.

— И правильно, — согласился Эрдан, скидывая его с плеч. — У тебя есть корона. И ты в ней безумно хороша.

А потом подхватил на руки и понёс к ближайшему бассейну.

Было страшно оплошать. Сделать что-нибудь не так. Причинить боль, вызвать неприятные эмоции.

Но её глаза, руки, всё её тело говорило ему «да».

* * *

Эльвин

Конечно, я хотела свадьбу. Какая девушка не хочет? Мечтала о пышной церемонии, которую запомню на всю жизнь.

Но ещё больше я хотела этого мужчину. Не уверена, что смогла бы дождаться переноса даже на день, как он сейчас не мог дождаться ночи.

Пламя в его глазах заставляло сердце трепетать, когда он смотрел на меня обнажённую. И мне хотелось, чтобы продолжал так смотреть. Так нежно касаться, словно боясь собственной немеряной силы.

— Подожди, — прошептала я, осторожно снимая корону. Сначала свою, потом его. Положила на бортик.