– Мудрое решение, – скупо похвалил Альварх, зажмурив глаза, будто от удовольствия. – Тогда слушай внимательно, прежде следует прояснить кое-что. Главный принцип Игры заключается в том, что обмен обязан быть равноценным. Драконов любят уличать в обмане, нечестности, но нападки эти происходят лишь от неразумности младших рас, которые сами постоянно пытаются провести нас и отдать меньше, чем хотят получить. Так же и ты сегодня пришел обмануть меня. И уже чувствуешь себя победителем, верно? Оттого что заставил дракона согласиться на возмутительные условия. Но, может статься, уже вскоре ты будешь горько оплакивать свою судьбу, которую сам же и призвал.

Эдвард ощутимо напрягся. Происходящее явно выходило из-под контроля и решительно переставало ему нравиться. События развивались не так, как задумано: вовсе не таков был изначальный план. Даже отдаленно.

– В этом нет твоей вины, – голос Альварха звучал вроде бы и не громко, но так повелительно и низко, что заполнял собой весь обширный зал, – не ты первый, кто задумал взять то, что тебе не принадлежит. Увы, по природе своей смертные корыстолюбивы и не могут постичь всю полноту замысла: все в мире должно быть уравновешено. Каждое желание имеет цену. Драконы не должны из-за своей блажи вмешиваться в дела младших рас. Младшие расы, в свою очередь, не должны обладать могуществом драконов. Да, мы создаем стражей, идеальных слуг, которые и навели тебя на блестящую мысль о силе драконьей крови. Но стражи редко выходят за пределы пещер. Они неразумны и не оказывают ровно никакого влияния на мировой баланс. Стражи лишь наши продолжения, которыми драконы управляют, как пальцами рук, даже того меньше. Они не могут самостоятельно распоряжаться силой, что мы им даем.

Дракон сделал выразительную паузу перед следующей важной фразой, давая в полной мере проникнуться происходящим.

– Ты же вознамерился изменить установленный порядок вещей. – Он чуть виновато развел руками. – Не стану скрывать, мне нравится головокружительная дерзость замыслов, она разгоняет скуку – единственную болезнь, которой подвержены драконы. Но я не имею права оставлять такое грандиозное событие без контроля. Чтобы уравновесить создание всесильного существа, нужно как-то его ограничить. И я нашел решение: я выполню свою часть сделки, и после всего ты сохранишь чистый, незамутненный разум и свободную волю. Взамен тебе придется повиноваться мне. Повиноваться беспрекословно и безоговорочно, как и положено стражу, только осознанно и добровольно. Таким образом, я сам буду ограничивать твое могущество и следить, чтобы действия моего нового стража не покачнули мировой баланс. Осмелишься перечить, а тем более ослушаться, и ничем не будешь отличаться от своих несмышленых собратьев. В тот же миг я раздавлю твой разум, как скорлупку, и ты станешь самым обыкновенным стражем в моей пещере.

Эдвард почувствовал, как кровь отливает от лица, делая его еще бледнее обычного. По правде говоря, беловолосый рассчитывал на какое-то однократное действие взамен исполнения своего необычного требования. Даже в самом худшем варианте развития событий он не предполагал, что роковым желанием будет связан с драконом до конца своих дней! Да, он получит силу, которую хотел, но вдобавок получит и контроль над этой силой. А Эдвард вовсе не хотел становиться зависим.

Тяжело было осознать собственный ужасающий просчет. И хуже того, с ним оказалось невозможно примириться. Невозможно, помилуйте, принудить к подчинению такую властолюбивую натуру… однако разве есть в мире что-то невозможное?

Не его ли это излюбленные слова?

Увы, оборотной стороной всемогущества на поверку всегда оказывалось бессилие.

Глава 35,

в которой заглядывают в глаза смерти

В отличие от Себастьяна, инквизиторы хорошенько подготовились к встрече.

Ворвавшись внутрь, они быстро и грамотно распределились по периметру молитвенного зала, взяв в кольцо намеченную жертву и перекрывая возможные пути бегства. Навскидку ювелир приметил около двух дюжин адептов святой службы, и все они без исключения были ликвидаторами – специально подготовленными бойцами с нечистью Пустошей.

Себастьян мысленно оценил сложившееся положение: как и повелось, оно было незавидно. Итак, он окружен много превосходящими силами опытного и опасного врага. Хорошо хоть огнестрельного оружия не видно, хвала Изначальному и старомодным принципам святой братии!

По крайней мере, пока не видно. Ходят слухи, что работники святой службы не гнушаются вкушать самые сладкие плоды прогресса, лишь не желают прибегать к ним без крайней необходимости. И не афишируют это – сохраняют лицо. Но надо признать, мастерства их обычно и вправду бывает достаточно, чтобы разобраться с противником, не нарушая внутренних религиозных запретов.

Ну что ж, будем исходить из того, что есть.

Инквизиторам запрещалось пользоваться огнестрельным оружием, равно как и более современным холодным, а значит, скорее всего они не применят его. Любые достижения прогресса после Великой Схизмы отвергались и считались безусловным злом. Излюбленная Себастьяном пламенеющая шпага также была проклята Инквизицией вскоре после изобретения – как особо жестокое оружие, наносящее незаживающие раны. Впрочем, сегодня он и не собирался доставать ее из ножен.

За поясом ждали своего часа хищные узкие клинки, хорошо знакомые по последнему бою. Несмотря на плачевное – после дружеской встречи с Маршалом – состояние, Себастьян не преминул, унося ноги, прихватить с поля битвы уникальные трофеи – великолепные парные мечи стражей. Сущность ювелира взяла свое: вор он, в конце-то концов, или кто?!

Изумительной работы лезвия особенно хороши для режущих и секущих ударов, но при необходимости и должной сноровке ими можно и колоть, и даже наносить мощные рубящие удары, удобные для решительного завершения схватки.

Кажется, подвернулся случай испытать смертоносное чудо в деле. В этот раз не на собственной шкуре, что не могло не радовать.

– Сложи оружие, дитя порочного союза, не упорствуй тщетно во грехе, – незаметно полился, потек откуда-то сверху-слева глубокий голос предводителя, умело применявшего легкое гипнотическое внушение. Лицо его было упрямым и строгим, лицо ревнителя старых законов. – Ты не имеешь права существовать, но милость Изначального велика. Осознай греховность своего пути, преклони колени и покайся. Мы попытаемся спасти твою душу, огнем очистив ее от скверны.

Что, вот так запросто решили загипнотизировать сильфа? Тут уж вы не угадали, любезнейшие. Даже главе Искаженных это не удалось.

В ответ Себастьян только криво усмехнулся.

Нет, но какие добряки! После столь щедрого предложения прямо-таки тянет стать вероотступником. А что – лишиться разом всех убеждений, чувства собственного достоинства, а заодно и жизни в придачу, только скажи заветное «да». Но придется побороть невероятной силы искушение. В другой раз он подвергнет рефлексии собственную греховность, которая так раздражает окружающих святых людей.

Судя по тому, что старший