когда мы остановились между двумя статуями женщин с большими амфорами в руках.

Я закуталась в пиджак Лиама и посмотрела наверх.

– Сад. Разве в Рашириме таких не было? – спросила я, бросив на Лиама вопросительный взгляд.

Я похолодела. Боги, неужели он злится из-за сада?

– Сад? Это просто ужасно, – сказал он, скривив лицо от отвращения.

– Лиам, ты ведь даже не был внутри, – сказала я со вздохом.

Я направилась в сад, зная, что он пойдет за мной. Он всегда так делал.

Тропа разделялась на две узкие дорожки, вдоль которых росли великолепные густые кустарники. Наверху были развешаны небольшие фонарики, которые отбрасывали блики света и создавали причудливые тени. Это было невероятно красиво, даже несмотря на то, что Лиам продолжал недовольно кривить губы. Я направилась к центру сада, привлеченная журчанием свежей проточной воды. Дрейк наверняка устроил здесь фонтан, и мне хотелось его увидеть.

– Даже их растения ужасны, – сказал Лиам, протягивая руку, чтобы потрогать охапку фиолетовых цветов.

– Почему ты считаешь своим долгом ругать все, что с ними связано? Как будто ты хочешь начать очередную ссору.

Он опустил руку и протер ее о штаны, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Они мне не нравятся. Даже энергия, окружающая их, кажется странной. Тут что-то не так.

– Просто твое присутствие выбило их из колеи. Помни, ты необычный гость, Лиам. Дрейк – мой старый друг, и сейчас его семья нам помогает.

Он засунул руки в карманы.

– Да, они нам помогают. Это кажется странным, учитывая их страх перед Каденом и то, что их ждет, если предательство откроется. Что заставляет твоих влиятельных друзей идти на такой риск? Я им не доверяю и не хочу, чтобы ты оставалась с ними наедине слишком долго.

Я едва не упала, наступив на подол платья. Приподняв юбку, я посмотрела на Лиама.

– Прости, что? Ты не можешь указывать, с кем мне находиться рядом, а с кем нет. У тебя нет права принимать за меня решения. Я не принадлежу тебе – точно так же, как не принадлежу Кадену.

– Дело не в принадлежности. – Он нахмурился и посмотрел на меня сверху вниз. – Я о тебе беспокоюсь.

Его слова застали меня врасплох, и язвительный комментарий, который я подготовила, замер у меня на губах. Я не знала, что ответить, – кажется, впервые в жизни.

Лиам посмотрел на меня, и его взгляд смягчился. Глаза больше не были холодными, полными гнева и раздражения. Взгляд переместился на мою грудь, выражение боли мелькнуло на его лице, и он отвернулся. Смущенная переменой в его настроении, я опустила глаза на свое шелковое платье, думая, что пролила что-то на лиф. Все было чисто.

– Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Я живу на свете уже очень много лет.

– Смотря с кем сравнивать, – проворчал он, все еще избегая моего взгляда.

Я фыркнула и развернулась, направляясь в глубь сада.

– И нет, тебе не стоит о них беспокоиться. Они уже некоторое время пытаются отделиться от Кадена.

– И Каден об этом не знает?

Я пожала плечами.

– Он видел, как я убила Дрейка в Заралле. Ну, вернее образ Дрейка. Каден думает, что он мертв.

Взгляд Лиама метнулся ко мне.

– А его брат? Тот, кто называет себя королем? Каден не боится возмездия за убитого члена семьи?

– Думаю, он считает, что Итан прячется. Никто не станет открыто выступать против Кадена. Они не глупы. Это означает неизбежную смерть. Несмотря на твое необъятное эго, Каден силен, опасен – и, ко всему прочему, он настоящий псих.

Лиам снова издал ворчащий звук, к которому я уже привыкла.

– Я его не боюсь.

Настала моя очередь раздраженно хмыкнуть.

– А следовало бы.

Я вздохнула, и мы продолжили нашу прогулку по саду. Ночные создания наполняли воздух своими песнями.

– Здесь есть хоть что-то, что тебе нравится?

– Нет.

Я фыркнула.

– Хорошо, тогда назови хотя бы одну хорошую вещь. Например, особняк, – сказала я, указывая на грандиозное сооружение.

– Слишком претенциозный.

Он шутит? Нет, серьезно – он шутит? Я не смогла сдержать смешок, и он улыбнулся мне в ответ. Казалось, наш разговор приносил ему искреннее удовольствие, хотя его лицо оставалось угрюмым.

– Хорошо, а как насчет их одежды?

– Слишком узкая.

– Ой, да ладно! Тебе же должно нравиться хоть что-то?

Лиам поднял голову и задумался. Уголок его рта приподнялся, словно ответить на мой вопрос было ужасно сложной задачей. Я собралась задать ему еще один, когда Лиам наконец заговорил:

– Мне нравится здешний язык. Он напоминает мне язык моей мамы.

Его мамы? Мое сердце дрогнуло. Он никогда не говорил о ней, и я осознала, что не видела ее ни в одном из его воспоминаний. Единственное, что я запомнила, – упоминание о ее смерти. Я запомнила слова его отца и то, каким несчастным был Лиам в том «кровном» сне. Тем не менее я ни разу не видела их втроем. Может, воспоминания были так ужасны, что он их заблокировал? Я боялась задать этот вопрос, боялась, что он снова от меня закроется. Этого я допустить не могла.

– Какой она была?

Он сжал челюсти.

– Если ты не хочешь об этом говорить, то не обязательно. Мы можем обсудить сегодняшний ужин.

Он немного расслабился и фыркнул.

– Нет. Ты уже многое видела и многое обо мне знаешь. Нет причин не рассказать тебе и об этом. Возможно, разговор мне поможет. – Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Насколько я помню, она была доброй и милой. Она заболела после моего рождения. Поначалу я был слишком мал, чтобы это понять, но с возрастом я начал понимать, что что-то не так. Она была воином, Небожительницей под властью старого бога, но во время беременности ее свет погас. Когда она стала слишком слаба, чтобы держать меч, она перешла в совет. В этом и состоит проблема с рождением богов: плод берет на себя слишком много. Ребенок требует от матери невероятное количество энергии и сил. Риск слишком велик. Вот почему я единственный.

– Лиам. – Мне не хотелось еще раз извиняться, да он в этом не нуждался. – В том, что с ней случилось, нет твоей вины.

Наши глаза встретились, и я увидела застывшее в них бремя печали.

– Разве?

– Если об этом было известно, значит, она осознавала риски и все равно забеременела. Знаешь, что я думаю? Я думаю, она так любила твоего отца и тебя, что ей было все равно. Я готова поспорить на все деньги мира, что она никогда об этом не жалела. Любовь к детям сильнее всего – поверь мне.

На мгновение Лиам замолчал, и мы остановились. Он уставился на меня, словно пытаясь отыскать в моих словах долю правды. Думаю, в глубине души он всегда жаждал услышать, что случившееся – не его вина.

– Ты меня удивляешь, Дианна.

– Ты это уже говорил.

Он кивнул, и мы продолжили нашу ночную прогулку.

– А что случилось с твоими родителями? Поскольку я