Владыка Иоанн в публичных выступлениях обличал и прозападную политику Ельцина. Но, с другой стороны, по своей должности ему приходилось взаимодействовать с администрацией Санкт-Петербурга, с клубком чиновников, дельцов, проходимцев, варившихся вокруг Собчака. Он и умер в этом клубке. Бывать у Собчака он не любил, избегал встреч. Но назрели проблемы с возвращением Церкви Александро-Невской лавры, решить их мог только «всемогущий» мэр. В то время Собчак совсем занесся, попасть к нему на прием было сверхсложно. Но владыке подсказали — 2 ноября 1995 г. мэр обязательно будет на банкете в честь пятилетия банка «Санкт-Петербург». Скрепя сердце, митрополит отправился на отнюдь не праведное мероприятие. Собчак, как начальство, опоздал на целый час. Вошел со своей супругой Людмилой Нарусовой, она заметила архиерея и шагнула к нему: «Благословите, владыка!». Его келейник о. Пахомий (Трегулов) описывал: митрополит поднял руку, посмотрел на вошедшую пару, и в его глазах, на лице, вдруг отразился ужас. Как будто позади них Святитель Иоанн увидел нечто такое, чего не видели окружающие, и это нечто было слишком страшным. Рука, поднятая для благословения, упала, и тело стало оседать на пол…

А сразу после смерти Святителя Иоанна начались потуги перечеркнуть его духовное наследие. Активно стала внедряться легенда, будто свои труды создавал вовсе не он сам, их начали приписывать пресс-секретарю митрополита Константину Душенову — а владыка, дескать, ничего не знал об этих работах. Хотя в публичных выступлениях он говорил то же самое, и Санкт-Петербургскую митрополию по праву считали главным оплотом патриотизма, твердого православия. Но владыки Иоанна не стало — и такое положение изменилось. Его преемником провели Владимира (Котлярова), заявившего: «Книги митрополита Иоанна надо из обращения изъять. Более того, необходимо выяснить, откуда они вообще взялись, ибо на самом деле он не имеет к ним никакого отношения». Да куда там — изъять! Его книги на прилавках не залеживались, их расхватывали мгновенно. Вот так одни подвижники помогали становлению других…

Однако само по себе расслоение Церкви, интриги и противоречия среди священства отнюдь не способствовали оздоровлению духовной обстановки в стране, расшатывали сознание людей, вели к брожению в умах и новым расколам. Ведь большинство рядовых верующих были настоящими, искренними. И многие из них — новообращенными. Православие воспринимали по-русски, всей душой. Стремились следовать ему полностью, до конца. Но они же не были слепыми. Прекрасно видели, что далеко не все священники подходят на роль «пастыря доброго». «Бизнесмены от церкви» и «карьеристы от церкви» могли сколько угодно повторять красивые, правильные проповеди, но прихожане-то понимали, что это за птицы. За собой они повести не могли, и их советы, наставления воспринимались как дежурные слова, по должности. Верующие искали чего-то большего, глубокого. А этим как раз и пользовались сектанты и раскольники всех мастей.

Так, с 1997 г. началась выдача новых, российских паспортов — вместо прежних, советских. Стали вводиться ИНН, медицинские страховые полисы, штрих-коды, карточки СНИЛС. Появились электронные соцкарты. Но стали распространяться слухи, будто все это «от лукавого». Что в вензелях новых паспортов замаскированы «три шестерки». Электронные карты — «антихристова печать». ИНН — антикрещение, замена имени номером. Внедряло новшество правительство — которому люди уже совершенно не верили. Ну а верхушка Церкви была тесно связана с правительством. Значит, и Церковь уже «порушилась», наступили времена апокалипсиса, антихрист «при дверях»!

Сектанты были разные: и фанатичные ортодоксы, убежденные в собственной «истине», и лица с душевными повреждениями, и просто проходимцы. Но одинаково активно сманивали к себе паству. Внушали — новые документы ни в коем случае получать нельзя. Живи со старыми, советскими. Хотя уж там-то прямо на обложке красовались масонские символы — серп, молот, пентакль (звезда). И «номера» получать нельзя (а у старых паспортов, у любых удостоверений, водительских прав, разве не было номеров?). А если соблазнился, взял новый паспорт — сожги или закопай. Как после этого прожить, как пропитаться? «Садиться на землю». Продавать квартиры, селиться в уединенных местах, пахать и огородничать. В общем-то, ничего нового в их наставлениях не было. Повторяли установки расколоучителей XVII–XVIII вв., «удалятися и бегати». Кстати, Патриарх Алексий II в данном случае поступил тонко и мудро. Обратился за советом к самым почитаемым старцам — Кириллу (Павлову), Николаю (Гурьянову), Иоанну (Крестьянкину). Их заключения, что никакой угрозы для души новшества не несут, были опубликованы в прессе, фиксировались на видео и демонстрировались по телевидению [125, с. 57–58], что помогло успокоить большинство верующих.

Связь Патриархии с государственной властью создавала и другие серьезные проблемы. Например, позицию римского папы Иоанна Павла II по отношению к нашей церкви, да и вообще к православию никак нельзя было назвать дружеской. На Украине и в Белоруссии продолжалось наступление униатов, активно развивались католические структуры в самой России, католическая радиостанция «София» изощрялась в нападках на Московскую Патриархию. При расчленении Югославии папа откровенно поддерживал Хорватию, устроившую этнические чистки православных сербов. А в 1998 г., когда в Косово и Метохии свирепствовали албанские боевики, и НАТО уже полным ходом готовило бомбардировки Сербии, римский понтифик прославил кардинала Хорватии Алоизия Степинаца — военного преступника, благословлявшего и организовавшего в годы Второй мировой войны массовую резню сербов. Беатифицировал его — причислил к лику «блаженных». В католицизме эта ступень предшествует причислению к лику святых.

Но в том же 1998 г. окружение Ельцина устроило для него визит в Ватикан. При встрече с папой Борис Николаевич сделал один из своих нетрезвых широких жестов, запросто пригласив Иоанна Павла II посетить Москву. Хотя по правилам католической курии папы никогда не совершают чисто политических визитов, все они считаются «пастырскими». Поэтому для своего приезда понтифик поставил «маленькое» условие — чтобы приглашение поступило от Московского Патриарха. Нетрудно понять, какое давление было оказано на Алексия II! Сам Ельцин позвал папу! Необходимо поддержать! Но Патриарх занял твердую позицию и наотрез отказался. Было заявлено, что его встреча с папой невозможна до тех пор, пока не будут урегулированы принципиальные противоречия между католиками и Русской Православной Церковью.

Да, Церковь старалась поставить себя «вне политики», но политика постоянно вторгалась в духовную жизнь и влияла на нее. И могло ли быть иначе? Уж казалось бы, монархическую идею в России 70 лет искореняли коммунисты, потом шквалы «демократической» пропаганды. Но оказывалось, что она еще жила! Причем настоящая, не фейковая, с Собчаком, Немцовым, Коржаковым и карикатурными Кирилловичами. И жила она именно в простонародье, в его толще, в подлинно национальном сознании. Были подвижники, заботливо и кропотливо сеявшие семена этой идеи в людские души, как святой старец Николай (Гурьянов), митрополит Иоанн (Снычев)…

В ночь на 17 июля на 1989 г. пустыре в Свердловске, где раньше стоял Дом Ипатьева, впервые собрались верующие, молились царственным мученикам. В 1990 г. там был установлен деревянный крест, люди стали приходить туда помолиться раз или два в неделю. Без всяких официальных призывов, без принуждения — по зову сердца. В 1991 г. впервые прошел крестный ход к Ганиной Яме. Вот так, «снизу», дошло до Синодальной комиссии по канонизации. Впрочем, для этого существовала и другая причина, в гораздо большей степени не духовная, а земная. Московская Патриархия начинала забрасывать удочки о воссоединении с зарубежниками, а РПЦЗ канонизировала царя и его семью в 1981 г.