Дюжины глаз уставились на них троих. Яна спрыгнула с камня, перевернувшись в воздухе, и приземлилась на ноги с грацией кошки. Несколько детей захлопали в ладоши. Большинство продолжали смотреть на вновь прибывших с тревогой.

— Твое лицо мне знакомо, — донесся нерешительный голос. Сказавшая это была уже, по правде говоря, скорее девушкой, чем ребенком, голубоглазая, светловолосая, похоже, самая старшая. — Ты напоминаешь мне старого короля.

Кейн сощурился.

— Старого короля? Меня зовут Бродар Кейн. Мой сын Магнар правит Высокими Клыками.

Девушка покачала головой.

— Теперь король — Кразка. Мы сбежали из города, чтобы убраться подальше, но Кразка послал за нами своих гвардейцев.

В груди у Кейна сдавило, и он с трудом прохрипел:

— Что случилось с Магнаром?

— Кразка поранил его. Сильно порезал.

Кейн пошатнулся, будто его ударили.

— Как сильно? Что этот ублюдок сделал с моим мальчиком?

Девушка подалась назад, внезапно испугавшись.

— Кразка держал его в ивовой клетке. Илландрис сказала, что он отрубил ему несколько пальцев и сделал еще кое–что похуже, но она не говорила, что именно. Мне жаль, я не знаю.

Кейну показалось, что воздух скрежещет в его груди. На него нахлынули воспоминания об ивовой клетке — бесконечный кошмар боли и ужаса, который грозил свести его с ума. Большинство людей ломались после недели, проведенной в этой жуткой клетке. Кейн каким–то образом продержался год. Он вспомнил слова Шамана у стен Сонливии.

«Я должен вернуться в Высокие Клыки. Сердечный Камень в серьезной опасности».

Так это тогда Кразка захватил столицу? Захватил столицу и посадил его сына в ивовую клетку? Кейн почувствовал, что его трясет, и осознал, что с силой стиснул кулаки.

Грубая рука сжала его плечо — Джерек оказался рядом, и его голос прозвучал мягче, чем когда бы то ни было:

— Мы уже недалеко от Клыков. Мы вытащим его оттуда, Кейн. Ты можешь на это рассчитывать.

Кейн сделал глубокий вдох. Он разжал кулаки и каким–то образом смог избавиться от объявшего его жуткого гнева.

— Извини, девочка, — сказал он. — Мне не следовало набрасываться на тебя. Почему Шаман не вернул себе Сердечный Камень? Я видел, как он возвращался на север. Он и Собратья. Нет человека, который мог бы сдержать их.

— Кразка объединился с демонами. Заключил что–то вроде договора с одним из них, Герольдом. Он сражался с Шаманом и прогнал его. Я думаю, что Шаман теперь с армией Карна Кровавого Кулака, в Западном пределе, но… говорят, он умирает.

Кейн сделал еще один глубокий вдох. Горцы встают на сторону демонов. Мир изменился до неузнаваемости.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Коринна, — робко ответила она.

— Хорошо, Коринна. Зачем Кразка послал гвардейцев за тобой и остальными детьми?

Несмотря на свои опасения, девочка приблизилась к Кейну и понизила голос, чтобы малыши не услышали того, что ода собиралась сказать:

— Они хотят принести нас в жертву Герольду. Илландрис вывела нас из города. Железный человек догнал ее в Зеленых Дебрях и поджег лес. Мы едва успели унести ноги.

Когда Коринна подошла поближе, Бродар увидел в ее глазах яркие слезы.

— Я думаю, что Илландрис мертва, — продолжила она. — Мы бежали на юг, но у нас кончилась еда. Крошка Том и некоторые другие — они, я думаю, ужасно голодны. — Ее голос дрогнул, словно маска отваги, которую она носила, стала в конце концов соскальзывать с нее, и Кейна захлестнула волна сочувствия. Этой Коринне едва ли тринадцать зим, и тем не менее, если ее история правдива, она провела детей сотню миль по невообразимо суровой местности, преследуемая самыми грозными воинами Королевского предела.

Кейн решительно загнал вглубь собственные страдания. Теперь эти дети рассчитывают на него.

— Ты — отчаянно смелая, раз дошла так далеко, — сказал он мягко. — Но на юг отсюда ничего нет на добрую тысячу миль. — Он не стал упоминать о гхоламе. Из этого не вышло бы ничего хорошего. — Я и мой друг Джерек идем на север, возвращаемся в горы. Я думаю, вы окажетесь в безопасности в Западном пределе, если мы сможем туда добраться. Карп Кровавый Кулак никогда не был мне другом, но он честен с теми, кто с ним не в ссоре.

— А как с железным человеком? И с другими королевскими гвардейцами? Я думаю, они убили и Йорна тоже.

Йорн. Это имя вызвало воспоминания. Они удерживали долину от противника, имевшего сокрушительный перевес. Красный Рейн слева от него, Таран — позади и Йорн — справа. Йорн присоединился к городской гвардии после войны. Он был надежным парнем. Странно, что надежные ребята всегда умирали молодыми.

Кейн откашлялся.

— Если кто–нибудь захочет причинить вам вред, им придется сначала пройти через меня и Джерека.

Раздался рык, и к ним на гребне холма присоединился Хрипун.

— И через него тоже, — добавил Кейн.

— Не забудь про меня, — встрял Брик, изо всех сил стараясь звучать круто. С очень серьезным видом он кивнул троим мужчинам, которые возвышались над ним, и выпятил свою тощую грудь. Затем он перехватил устремленный на него взгляд Коринны, и его румяные щеки вспыхнули алым.

Кейн повернулся.

— Яна, а ты?

У жительницы Нефритовых островов был виноватый вид.

— Я должна сообщить Императору о том, что произошло. Нужно будет направить группу большей численности. Вора необходимо найти и вернуть ключ, в противном случае трудно себе представить, что может натворить гхолам.

— Женщины, — с отвращением проскрежетал Джерек. — Вот почему их не берут с собой. На женщину можно рассчитывать лишь в одном: она подведет тебя именно тогда, когда больше всего нужна.

Яна застыла.

— Ты не дал мне закончить, — холодно сказала она. — Я помогу вам доставить этих детей в безопасное место, прежде чем вернусь на восток. Возможно, вор все еще впереди нас.

Кейн перевел взгляд с Яны на Джерека. Возможно, ему только показалось, но он, кажется, заметил на лице Волка призрачную улыбку.

Взрыв был таким сильным, что Даварус Коул зашатался, но ему каким–то образом удалось удержаться на ногах на скользком мраморе. На улице прямо перед ним расползались по мокрым плитам останки патруля Белых Плащей, который стоял там мгновением раньше. Кровь и внутренности, тихо побулькивая, расплывались вокруг обрывков плащей, кусков изуродованного металла и осколков почерневших костей.

Потрясенный Коул смотрел на Танатеса. От чародея исходило потрескивание энергии, которой он наполнился до предела, выкачав непомерное количество магии из руды, что хранилась в башнях Заброшенного края. Алую тряпку, закрывающую его глаза, пронизывало зловещее сияние. По его изодранному плащу плясали крошечные дуги черного пламени.