Она продолжала свою спокойную речь. Никто не обидит его.Никто не оставит его. Если он бросит нож, то всем будет хорошо.

Постепенно Ларри почувствовал, что рука под его ботинкомразжалась. Мальчик оцепенело лежал и смотрел в небо. Ларри снял ногу с запястьяДжо, быстро наклонился и подобрал нож. Он повернулся и запустил его внаправлении мыса. Лезвие долго-долго кружилось, разбрасывая копья солнечныхбликов. Джо проследил его полет и издал протяжный, жалобный крик боли. Ножподпрыгнул на камнях с тихим звоном и упал в море.

Ларри обернулся и посмотрел на них. Женщина смотрела направую руку Джо, на которой глубоко отпечаталась ребристая подошва ботинкаЛарри. Потом ее темные глаза взглянули на Ларри. В них была скорбь.

Ларри почувствовал, как внутри него закипают старыеоправдательные слова — «Я был вынужден это сделать, это не моя вина,послушайте, леди, он ведь хотел убить меня», — потому что ему показалось, что вее скорбных глаза было осуждение: «Никакой ты не симпатичный парень».

Но он не сказал ни слова. Произошло то, что произошло. Егодействия носили вынужденный характер. А ведь могло кончиться и хуже: один изних мог быть ранен или даже убит.

Итак, он не сказал ни слова, встретил мягкий взгляд женщиныи подумал: «Мне кажется, я изменился. В чем-то. Не знаю, насколько сильно».

Она сказала:

— Меня зовут Надин Кросс. А это Джо. Счастлива с вамипознакомиться.

— Ларри Андервуд.

Они пожали друг другу руки, слегка улыбнувшись надабсурдностью ситуации.

— Идемте назад к дороге, — предложила Надин.

Они шли бок о бок, и через несколько шагов Ларри обернулсячерез плечо по направлению к Джо, который скрючился на коленях и сосал свойбольшой палец, по-видимому, не подозревая о том, что они ушли.

— Он придет, — сказала она спокойно.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Когда они поднимались на шоссе, она споткнулась, и Ларриподдержал ее под руку. Она посмотрела на него с благодарностью.

— Можно мы посидим? — спросила она.

— Конечно.

Они сели на асфальт друг против друга. Через некоторое времяДжо встал и заковылял по направлению к ним, глядя на свои босые ноги. Он селнеподалеку от них. Ларри настороженно поглядел на него, а потом вновь перевелглаза на Надин Кросс.

— Вы следовали за мной.

— Вы догадались? Да. Я так и думала, что вы догадаетесь.

— И давно?

— Вот уже два дня, — сказала Надин. — Мы жили в большом домев Эпсоме. — Заметив его удивленное выражение, она добавила: — Рядом с ручьем.Там, где вы спали около каменной стены.

Он кивнул.

— А прошлой ночью вы вдвоем приходили посмотреть, как я сплюна веранде. Может быть, хотели проверить, нет ли у меня рогов и длинногокрасного хвоста.

— Это все Джо, — сказала она спокойно. — Я пошла за ним,когда увидела, что его нет. А как вы узнали?

— Вы оставили следы на росе.

— Ааа. — Она посмотрела на него изучающе, и хотя ему и оченьхотелось, он не отвел глаза. — Я не хочу, чтобы вы на нас сердились. Наверное,это звучит смешно после того, как Джо пытался вас убить, но Джо не отвечает засвои поступки.

— Это его настоящее имя?

— Нет, я просто называю его так.

— Он похож на дикаря из телепередачи «Нешнл Джиогрэфик».

— Да, он именно такой. Я нашла его на лужайке перед домом —возможно, это был его дом, имя владельцев было Роквей, — и он умирал от укуса.Может быть, его укусила крыса. Он не говорит. Только рычит и хрюкает. До этогоутра мне удавалось контролировать его поведение. Но я… я устала, понимаете… и…— Она пожала плечами. Болотная грязь высыхала на ее блузке, образуя узор,похожий на китайские иероглифы. — Сначала я его одевала. Он снимал все, крометрусов. Наконец я устала пытаться. Похоже, мошкара его не беспокоит. — Онасделала паузу. — Я хочу, чтобы мы пошли с вами. Мне кажется, в такихобстоятельствах мне незачем стесняться моих слов.

Ларри подумал о том, как бы она себя вела, если бы знала осудьбе последней женщины, которая хотела пойти вместе с ним. Но она этого неузнает. Этот случай похоронен глубоко-глубоко, хотя этого и нельзя сказать освязанной с ним женщине. Он боялся упомянуть о Рите еще сильнее, чем преступникбоится назвать имя своей жертвы в светской беседе.

— Я не знаю, куда я направлюсь, — сказал он. — Я пришел сюдаиз Нью-Йорка. План мой состоял в том, чтобы найти симпатичный домик напобережье и просто залечь здесь примерно до октября. Но чем дальше я иду, темсильнее мне нужны другие люди. Чем дальше я иду, тем сильнее все это потрясаетменя.

Он выражал свои чувства с трудом, и, похоже, не мог говоритьяснее, не упоминая о Рите и о кошмарных снах с темным человеком.

— Я всего боялся, — сказал он осторожно, — так как былпредоставлен самому себе. Какая-то паранойя. Словно я ожидал, что на менянападут индейцы и снимут мой скальп.

— Иными словами, вы перестали искать дома и начали искатьлюдей.

— Возможно, вы правы.

— Вы нашли нас. Это только начало.

— Скорее уж вы нашли меня. И меня беспокоит этот мальчик,Надин. Я должен быть постоянно начеку. Ножа его больше нет, но мир до отказанабит ножами, которые только и ждут того, чтобы их подобрали.

— Да.

— Я не хотел бы, чтобы это прозвучало жестоко… — Онзапнулся, надеясь, что она договорит за него, но она не сказала ни слова итолько посмотрела на него своими темными глазами.

— Вы не думали о том, что надо его бросить? — Вот наконец онвыплюнул эту фразу, словно кусок камня, и звучала она так, словно он был неслишком-то симпатичным парнем… но справедливо ли это, должны ли они превращатьплохую ситуацию в еще более худшую, взваливая себе на плечи десятилетнегопсихопата. Он сказал ей, что слова его могут прозвучать жестоко, и, наверное,так оно и было. Но теперь вокруг них был жестокий мир.

А тем временем странные глаза Джо цвета морской волнысверлили Ларри.

— Я не могу так поступить, — сказала Надин спокойно. — Японимаю опасность и понимаю также то, что она будет угрожать в первую очередьвам. Он ревнует. Он боится, что вы станете для меня важнее, чем он. Вполневозможно, что он снова попытается… попытается добраться до вас, если, конечно,вам не удастся с ним подружиться или, по крайней мере, убедить его в том, чтовы не собираетесь… — Она запнулась, оставив эту мысль непроясненной. — Но еслия оставлю его, то это будет убийство. А я не хочу принимать участие в убийстве.Слишком много людей уже умерло, чтобы убивать еще.