Она пошла быстрее, морщась от впивавшихся в ступни острыхкамешков. На левой стороне улицы стояли дома, и она пошла по парадным лужайкам,которые теперь превращались в поля. Отяжелевшая от росы и сладко пахнувшаятрава доходила ей до обнаженных голеней. Это навело на мысли о том времени,когда она бежала вместе с мальчиком по такой же траве при свете полной луны. Внижней части ее живота перекатывался тяжелый шар возбуждения. Она чувствовала,как становились упругими ее груди. Она знала, что если мальчик схватит ее, тоона позволит ему лишить себя девственности. Лунный свет и влажная трава пьянилиее. Она бежала, как индеец по зарослям кукурузы. Схватил ли он ее? Какое этотеперь имело значение?

Она побежала еще быстрее. Джо стоял перед верандой, накоторой спал человек. Его белые трусы выделялись из темноты. В сущности, умальчика была такая темная кожа, что на первый взгляд могло показаться, чтотрусы просто висели в пространстве или были надеты на невидимку из романа Г.Дж. Уэллса.

Она знала, что Джо был родом из Эпсома, потому что именнотам она его и нашла. Сама Надин была из Саут Барнстеда, городка в пятнадцатимилях к северу от Эпсома. Она методично искала других оставшихся в живых, но нехотела при этом покидать свой дом. Она вела поиски по все более расширяющимсяконцентрическим кругам. Нашла она только Джо, у которого был жар и бред послеукуса какого-то животного… судя по размеру, крысы или белки. Он сидел налужайке перед домом в Эпсоме в одних трусах, сжимая в руке нож для разделкимяса, словно дикарь из каменного века или умирающий, но по-прежнему злобныйпигмей. У нее был опыт лечения инфекций. Она внесла его в дом. Был ли это егособственный дом? Похоже на то, но пока Джо ей не скажет, она не будет в этомуверена. В доме было много трупов; мать, отец, трое других детей, самомустаршему из которых было около пятнадцати. Она нашла кабинет местного доктора,где были дезинфицирующие средства, антибиотики и бинты. Она не знала точно,какой из антибиотиков нужно применить, и ей было известно, что в случае ошибкион может умереть, но если она будет бездействовать, то он умрет так и так. Укусбыл на лодыжке, которая распухла до размеров автомобильной шины. Удача неоставила ее. Через три дня лодыжка приобрела прежние размеры, а температураспала. Мальчик стал доверять ей. Когда она просыпалась по утрам, то обнаруживалаего рядом с собой. Они поселились в большом белом доме. Она стала называть егоДжо. Это не было его настоящим именем, но в те времена, когда она работалаучительницей, любая девочка, имени которой она не знала, была для нее Джейн, алюбой мальчик — Джо. Мимо прошел солдат, смеясь, плача и проклиная лейтенантаМортона. Джо хотел броситься на него из засады и заколоть ножом. А теперь этотчеловек. Она боялась отобрать у Джо нож, так как это был его талисман. Если онапопытается это сделать, он может броситься на нее. Он спал, зажав нож в руке, икогда однажды она попыталась разжать его пальцы не столько для того, чтобыдействительно отнять нож, сколько для того, чтобы посмотреть, возможно ли это впринципе, он мгновенно проснулся. Секунду назад он крепко спал. И вот этижесткие серо-голубые китайские глаза уже уставились на нее со сдержаннойсвирепостью. Он прижал к себе нож с тихим рычанием. Слов он не произносил.

Он заносил нож, потом опускал его и снова заносил. Потомтихонько рычал и тыкал ножом в направлении веранды. Возможно, подогревал себядля решающей атаки.

Она приблизилась к нему сзади, не таясь, но он не услышалее. Джо был затерян в своем собственном мире. Подчиняясь внезапному импульсу,она схватила его за кисть и резко повернула ее против часовой стрелки.

Джо зашипел, и Ларри Андервуд слегка шевельнулся во сне,перевернулся на другой бок и вновь затих. Нож упал на траву между ними, исеребряные лунные блики засверкали на его зазубренном лезвии. Они напоминалисветящиеся снежинки.

Он уставился на нее с выражением злобы, упрека и недоверия.Надин смело встретила его взгляд. Она указала рукой в том направлении, откудаони пришли. Джо злобно потряс головой. Он указал на веранду и сделал ужасающеоткровенный жест, проведя большим пальцем себе по горлу на уровне адамоваяблока. Потом он усмехнулся. Надин никогда раньше не видела, как он улыбается,и мороз пошел у нее по коже. Даже если бы его сияющие белые зубы превратились востро отточенные клыки, улыбка не стала бы более свирепой.

— Нет, — сказала она мягко. — Или я разбужу его прямосейчас.

Джо встревожился. Он быстро покачал головой.

— Тогда пошли назад. Спать.

Он бросил взгляд вниз на нож, а потом снова посмотрел нанее. Свирепое выражение исчезло с его лица. Он был теперь всего лишьпотерявшимся маленьким мальчиком, который требовал своего мишку и хотелукрыться колючим одеялом, сопровождавшим его всю жизнь, начиная с колыбели.Надин смутно почувствовала, что, возможно, наступило время отобрать у него нож,просто твердо покачать головой. Но что тогда? Закричит ли он? Он кричал послетого, как безумный солдат исчез из виду. Кричал не переставая, исторгая из себяоглушительные и невнятные звуки ужаса и ярости. Хотелось ли ей встретиться соспящим человеком ночью, когда эти крики будут звенеть у них в ушах?

— Ты идешь?

Джо кивнул.

— Хорошо, — сказала она спокойно. Он быстро нагнулся иподнял нож.

Вдвоем они пошли обратно, и он доверчиво жался к ней, забыв,по крайней мере, на время, о человеке, невольно вторгшемся в их жизнь. Он обнялее и заснул. Она почувствовала старую знакомую боль в животе, гораздо болееострую и всеобъемлющую, чем боли, вызванные усталостью. Причиной ее былаженская болезнь, и здесь нельзя было ничем помочь. Вскоре она уснула.

Она проснулась ранним утром — часов у нее не было. Тело еезамерзло и застыло. Она почувствовала внезапный страх, подумав о том, что Джохитро дождался того момента, когда она уснет, снова подкрался к дому иперерезал глотку спящему. Руки Джо уже не обвивали ее. Она чувствовала себяответственной за детей, которых не спросили, прежде чем произвести их на свет,но если он сделал это, то она прогонит его. Отнимать чью-то жизнь, когда и такстолько жизней было отнято, — это непростительный грех. И кроме того безчьей-нибудь помощи ей не продержаться наедине с Джо. Это все равно что быть водной клетке с легко возбудимым львом. Как и лев, Джо не мог (или не хотел) говорить.Он лишь рычал своим голосом потерявшегося маленького мальчика.

Она села и увидела, что мальчик по-прежнему рядом с ней. Восне он просто слегка отодвинулся от нее. Он лежал, свернувшись калачиком, какзародыш, с большим пальцем во рту, с ножом в руке.

Снова одолеваемая сном, она пошла к траве, помочилась ивернулась обратно к своему одеялу. На следующее утро она уже не знала,действительно ли она просыпалась ночью, или это был только сон.

«Если мне и снились сны, — подумал Ларри, — должно быть,хорошие». Но ни один из них не всплывал у него в памяти. Он чувствовал себя,как в прежние времена, и подумал, что сегодня будет хороший денек. Сегодня онувидит океан. Он скатал свой спальный мешок, укрепил его на багажнике, пошелобратно за своим рюкзаком… и остановился.