— Больше я не могу играть, — сказал он Джо, который за весь концертни разу не пошевелился. — Мои пальцы. — Он вытянул руки, показывая им глубокиеследы, которые струны оставили на пальцах, и заусенцы на ногтях.

Мальчик протянул вперед свои руки.

Ларри мгновение помедлил, а потом внутренне пожал плечами.Он повесил гитару мальчику на шею.

— Надо много практиковаться, — сказал он.

Но то, что произошло дальше, было одним из самыхудивительных впечатлений в его жизни. Мальчик почти безошибочно сыграл «ДжимаДенди», испуская вместо слов ухающие крики, словно язык его прилип к небу. В тоже время было совершенно очевидно, что раньше он никогда не играл на гитаре. Онне мог ударить по струнам достаточно сильно, чтобы они зазвенели, и переменыаккордов были у него неточными и неряшливыми. Звук получался приглушенным ипризрачным, словно Джо играл на гитаре, внутри набитой ватой, но в остальномэто была абсолютная копия сыгранной Ларри мелодии.

Закончив, Джо с любопытством посмотрел на свои пальцы,словно пытаясь понять, почему они могут воспроизвести лишь мотив музыки Ларри,но не сами звенящие звуки.

Ларри услышал свой собственный голос, приходящий как будтосо стороны:

— Ты слишком слабо бьешь по струнам, вот и все. У тебядолжны появиться мозоли — твердые бугорки — на кончиках пальцев. И еще должныразвиться мускулы на левой руке.

Пока он говорил, Джо смотрел на него очень внимательно, ноЛарри не был полностью уверен в том, что мальчик его понимает. Он повернулся кНадин.

— Вы знали, что он может играть?

— Нет. Я удивлена так же, как и вы. Это что-то вроде чуда,не так ли?

Ларри кивнул. Мальчик играл «Все в порядке, мама», сновавоспроизводя почти каждый нюанс игры Ларри. Но порой струны лишь тупо стучали,как деревяшки, когда пальцы Джо перекрывали вибрацию, не давая ей зазвучать.

— Позволь, я покажу тебе, — сказал Ларри и протянул руки загитарой. Джо немедленно бросил на него недоверчивый взгляд. Ларри пришло вголову, что он вспоминает о том, как исчез в море его нож. Джо попятился,крепко сжимая гитару. — Хорошо, — сказал Ларри. — Она твоя. Когда тебе нуженбудет урок, приходи ко мне.

Мальчик испустил ликующий крик и побежал по пляжу, держагитару над головой, словно священную жертву.

— Он разнесет ее в щепки, — сказал Ларри.

— Нет, — ответила Надин. — Я так не думаю.

Ларри проснулся посреди ночи и приподнялся на одном локте.От Надин остался лишь смутный силуэт, упакованный в три одеяла. Напротив Ларрилежал Джо. Он также лежал под несколькими одеялами, но голова его торчаланаружу. Во рту он держал большой палец. Ноги его были подтянуты к животу, амежду ними лежало тело двенадцатиструнной гитары фирмы «Гибсон». Свободнойрукой Джо обнимал гитару за деку. Ларри зачарованно смотрел на него. Он отнял умальчика нож и выбросил его в море, а мальчик взял в руки гитару. Прекрасно.Пусть играет. Гитарой никого не заколешь, хотя, — предположил Ларри, — ударитьей можно довольно сильно. Он снова заснул.

* * *

Когда он проснулся на следующее утро, то Джо сидел на камнес гитарой на коленях и играл «Блюз Салли». Он делал успехи. Надин проснуласьдвадцать минут спустя и сияюще улыбнулась Ларри. Ларри пришло в голову, чтоНадин, в сущности, очень красива. В памяти всплыла строчка из какой-то песенкиЧака Берри: «Надин, радость моя, ты ли это?»

Вслух он сказал:

— Посмотрим, что у нас есть на завтрак.

Он развел костер, и они уселись вокруг него втроем, выгоняяиз костей ночной холод. На сухом молоке Надин сварила овсяную кашу, а потом онипили заваренный в жестянке крепкий чай. Джо ел, держа гитару на коленях. ДваждыЛарри поймал себя на том, что улыбается мальчику и думает о том, что невозможноне полюбить человека, который любит гитару.

Они поехали на юг по шоссе № 1. Джо ехал на своем велосипедестрого по белой линии, иногда вырываясь вперед на милю или около того. Однаждыони нагнали его в тот момент, когда он вел свой велосипед по обочине и ележевику довольно забавным способом: он подкидывал каждую ягоду в воздух и наизлете безошибочно ловил ее ртом. Через час они обнаружили его сидящим намемориальной доске в честь войны за независимость и играющим на гитаре «ДжимаДенди».

После одиннадцати часов они наткнулись на странную дорожнуюпробку перед въездом в небольшой городок под названием Оганквит. Триярко-оранжевых городских мусороуборочных машины стояли в ряд поперек дороги,заблокировав ее от одной обочины до другой. На одном из мусорных контейнеровлежало истерзанное воронами тело существа, которое когда-то было человеком.Десять жарких дней сделали свое дело. Там, где тело не прикрывала одежда, былозаметно, как кипят личинки.

Надин отвернулась.

— Где Джо? — спросила она.

— Не знаю. Где-нибудь впереди.

— Лучше бы он не видел этого. Как вы думаете, он заметил?

— Возможно, — сказал Ларри. Он уже задумывался над тем, чтодля главной дороги шоссе № 1 было удивительно пустынным. С тех пор как онипокинули Уэллс, им встретилось не более дюжины застывших машин. Теперь онпонимал, почему. Они перегородили дорогу. Возможно, перед въездом в другойконец городка окажутся сотни, если не тысячи скопившихся машин. Он знал, какНадин заботится о Джо. Лучше бы избавить мальчика от этого зрелища.

— Почему они блокировали дорогу? — спросила она у него. —Зачем им было это нужно?

— Наверное, они пытались ввести у себя в городе карантин.Думаю, на другом конце города мы найдем еще одну баррикаду.

— Там есть еще трупы?

Ларри поставил велосипед на подножку и подошел к баррикаде.

— Трое, — сказал он.

— Ладно. Я на них смотреть не буду.

Он кивнул. Они провели свои велосипеды в стороне отгрузовиков, а потом снова поехали. Дорога повернула в сторону моря, и сталопрохладнее. Летние коттеджи сбились в длинные убогие ряды. И в таких жилищахлюди проводили отпуск? — удивился Ларри. Почему бы просто не отправиться вГарлем и не пустить детей поиграть под струями гидранта?

— Не слишком-то симпатичные, правда? — спросила Надин.

— Нет конечно, — сказал он, — но когда-то они были нашими,Надин. Когда-то они были нашими, пусть даже мы никогда здесь и не были. Теперьвсе это в прошлом.

— Но не навсегда, — сказала она спокойно, и он взглянул наее чистое, сияющее лицо. На ее лоб, светящийся, как электрическая лампочка. — Яне религиозна. В противном случае я сказала бы, что состоялся Божий суд. Черезсто лет, а может быть, и через двести, все это опять будет нашим.