— Если он ночью перережет мне глотку, то вам волей-неволейпридется принять в этом участие.

Она наклонила голову.

Говоря так тихо, что только она могла его слышать (он незнал, понимает ли наблюдавший за ними Джо, что они говорят), Ларри произнес:

— Он мог бы сделать это уже прошлой ночью, если бы вы непошли за ним. Разве это не так?

— Все это могло бы случиться, но ведь не случилось, —ответила она мягко.

Ларри засмеялся.

— Дух Рождества вот-вот придет?

Она подняла на него глаза.

— Я хочу пойти с вами, Ларри, но я не могу оставить Джо. Вамрешать.

— Это не так-то просто.

— Жизнь в наши дни не очень простая вещь.

Он задумался. Джо сидел на обочине, наблюдая за ними глазамицвета морской воды. Позади них настоящая морская вода омывала скалы, с шумомпрорываясь в секретные ходы, проделанные ею в камне.

— Хорошо, — сказал он. — Мне кажется, что вы проявляете кнему опасную снисходительность, но… хорошо.

— Спасибо вам, — сказала Надин. — Я буду отвечать за егопоступки.

— Это будет большим утешением, когда он убьет меня.

— Это будет на моей совести до последнего дня жизни, —сказала Надин, и внезапно уверенность в том, что в не слишком отдаленномбудущем все ее слова о святости жизни обернутся против нее, чтобы посмеятьсянад ней, захлестнула ее, как порыв холодного ветра. Она поежилась. «Нет, —сказала она себе. Я не могу стать убийцей. Только не это. Никогда».

В тот вечер они разбили лагерь на мягком белом пескепубличного пляжа в Уэллсе. Рядом с комком водорослей, отмечавшим самую высокуюлинию прилива, Ларри развел большой костер. Джо сел с другой стороны костра,подальше от него и от Надин, и бросал в огонь небольшие палочки. Иногда онподжигал палку побольше и начинал носиться с ней по пляжу, держа ее передсобой, словно единственную свечу, зажженную в честь его дня рождения.

— Вы играете?

Он слегка подпрыгнул при звуке ее голоса и посмотрел нафутляр, лежавший перед ним на песке. Раньше он стояла, прислонившись к«Стейнвею» в музыкальной комнате большого дома, куда они проникли, чтобы добытьсебе ужин. Он нагрузил свой рюкзак консервными банками и, подчиняясь внезапномуимпульсу, взял с собой гитару, даже не заглянув в футляр. Последний раз ониграл на гитаре во время той сумасшедшей вечеринки, а было это шесть недельназад. Совсем в другой жизни.

— Да, играю, — сказал он и обнаружил, что хочет играть, ноне для нее, а просто потому, что иногда это приятно, это прочищает мозги. Акогда разводят костер на пляже, то кто-нибудь обязательно берется за гитару.

— Давайте-ка посмотрим, что у нас там, — сказал он,расстегивая замки.

Он ожидал, что гитара окажется хорошей, но то, что лежаловнутри, все-таки оказалось для него приятным сюрпризом. Это быладвенадцатиструнная гитара фирмы «Гибсон». Прекрасный инструмент, возможно, дажеручной работы.

— Красивая, — сказала она.

— Это точно.

Он взял несколько аккордов, и ему понравилось звучание, хотяструны и были немного расстроены. Звук был насыщеннее и богаче, чем ушестиструнки. Гармоничный, но жесткий.

Он стал настраивать гитару на слух, вспоминая о Барри Григе,Джонни МакКолле и Уэйне Стаки. Когда он уже почти закончил, Надин дотронуласьдо его плеча, и он поднял взгляд.

Джо стоял рядом с костром, позабыв о потухшей палке в руке.Странные глаза его смотрели на Ларри с откровенной зачарованностью, а рот егобыл раскрыт.

Очень тихо, так тихо, что это могла быть всего лишь мысль унего в голове, Надин сказала:

— У музыки есть волшебная сила…

Ларри начал наигрывать старые блюзы, которые он выучил спластинки «Электры», когда был еще подростком. Потом, убедившись в том, чтогитара хорошо настроена, он запел… пел он всегда лучше, чем играл.

Крошка, я вернулся из далеких мест

Ночь в день превратит мой приезд

Потому что я здесь

Далеко от дома

Но ты слышишь, как я еду сюда

На хребте у черного кота.

Джо улыбался, как человек, который только что узнал какой-топриятный секрет. Ларри подумал, что он стал похож на кого-то, кто долгое времястрадал от зуда между лопатками в том месте, куда не достают руки, а потомнаконец встретил человека, который точно знал, где надо почесать, чтобы зудпрошел. Он порылся в запылившихся архивах своей памяти в поисках второгокуплета и нашел то, что искал.

Я кое-что умею, мама, это факт

Они не слышат ритма, не попадают в такт

Я слышу ритм

Далеко от дома

И ты услышишь, как я еду сюда

На хребте у черного кота.

Открытая, восхищенная улыбка Джо озарила его глаза, и в нихпоявилось выражение, которое, как показалось Ларри, вполне могло бы заставитьлюбую молодую девушку повилять бедрами. Он дошел до инструментального куска исыграл его не так уж плохо. Его пальцы извлекали из гитары правильные звуки:жесткие, яркие, немного кричащие, словно набор фальшивых драгоценностей, возможно,краденых, выставленных на продажу в бумажном пакетике на углу улицы. Третийкуплет он вспомнить не смог — там было что-то о железнодорожной колее. Тогда онповторил первый куплет и умолк.

Когда он кончил петь, Надин засмеялась и захлопала в ладоши.Джо отбросил свою палку и стал скакать по песку, испуская приветственные крикибешеной радости. Ларри с трудом мог поверить в свершившуюся с ребенком переменуи велел себе не обольщаться на этот счет. Иначе можно было потерпеть крупноеразочарование.

«У музыки есть волшебная сила, способная укротить дикогозверя».

С невольным недоверием он задумался о том, неужели все моглобыть так просто. Джо подавал ему какие-то знаки, и Надин сказала:

— Он хочет, чтобы вы сыграли еще что-нибудь. Вы не могли бы?Это было прекрасно. Когда вы поете, я чувствую себя лучше. Гораздо лучше.

Он сыграл «Поездку за город» Джеффа Малдора и свойсобственный «Блюз Салли». Потом он сыграл «Катастрофу на шахте в Спрингхилле» и«Все в порядке, мама» Артура Крудупа. Потом он переключился на примитивныйрок-н-ролл, а напоследок сыграл песню, которая ему всегда нравилась, —«Бесконечный сон» Джоди Рейнольдса.