Но сегодня огнестрельного оружия не будет. И холодного тоже.Я выбрала магию, и Минивер больше чем когда-либо была уверена в своей победе. Янадеялась, что она себя переоценит. Она была для этого достаточно благой.

Минивер стояла напротив меня в своем золотом платье, покоторому уже побежала тонкая темная струйка крови из ранки на шее. Вырез платьяокрасился алым. Кровь у нее была только чуть темнее губ и видна стала, лишькогда закапала на подбородок.

Я поборола желание облизнуть собственные губы:предполагается, что кровь надо отдать противнику.

– Раны удовлетворительны? – спросила королева строна, где восседала, наблюдая за нами.

Мы обе кивнули.

– Тогда принесите взаимные клятвы.

Голос Андаис был не совсем спокоен, выдавая подспуднуютревогу и злость.

Дойл отступил в сторону, и помощник Минивер напротивоположной стороне круга сделал то же самое. Мы с Минивер остались лицом клицу, разделенные пустым пространством мраморного пола.

Секунду или две мы помедлили, потом она пошла вперед,уверенно двигаясь в своем пышном платье, будто золотое облако. Я пошла ейнавстречу. Мне приходилось идти осторожней, потому что высокие каблуки непредназначены для ходьбы по выщербленным мраморным плитам. Нехорошо будет, еслия вывихну ногу. Юбка у меня была кошмарно короткая, и с ног до головы всезалито кровью. Нечему было развеваться или плыть, никакого сходства с облачком.

Ее длинная юбка чуть не запуталась вокруг моих почти голых ног.Она глянула на меня, словно ожидая, что я закончу сближение, но она была наголову выше меня, и мне не дотянуться было до ее губ без ее помощи.

Кровь бежала у нее по подбородку, руками Минивер уперлась вбока. Я сначала не поняла, из-за чего заминка, а потом увидела, куда онапялится. На шею, на кровь, которая там текла. Она пыталась изобразитьвозмущение варварским обычаем, и ей это почти удалось, но глаза... Прекрасныеголубые глаза из трех кругов идеальной небесной синевы... Эти глаза жадногорели. Я вспомнила слова Андаис: тот, кто создал примешанные к вину чары,разделял ее боевое исступление, ее жажду крови. Он понимал природу магииАндаис. А как лучше понять что-либо, если не на опыте?

Минивер смотрела на рану у меня на горле как на чудесное истрашное зрелище. Она хотела крови, ран, уничтожения, что-то в этом еепривлекало. Но ее желания пугали ее саму.

Мне случалось быть жертвой увлечений Андаис. Я знала, чтодля нее кровь, секс и насилие перепутывались так, что нельзя было различить,где кончается одно и начинается другое.

Минивер ни разу ни словом, ни действием не дала заподозрить,что в ее силе есть что-то родственное магии королевы. Если ее обуревала та жежажда, что и Андаис, то самообладание у нее как у святой. Впрочем, святой бытьлегко – если всячески избегать даже возможности соблазна.

Сколько я себя помнила, Минивер всегда покидала двор, когдаразвлечения становились слишком кровавыми. Она говорила, что вся эта кровьпретит ее благой душе. Но теперь я видела правду в ее глазах. Она убегала не отужаса, а потому, что не верила себе. Как не верила себе сейчас.

Я знала, каково это – отрицать свою истинную природу. Я этогодами делала, живя среди людей, – отрезанная от волшебной страны и отвсех, кто мог бы дать мне то, чего я жажду. Я знала, каково это – наконецутолить эту жажду. Это оглушает. Среагирует ли Минивер так же?

Я шагнула к ней, сминая жесткую золотую юбку, пока неощутила ноги и бедра противницы собственным телом. Она смотрела на кровь у меняна шее, словно ничего больше не существовало. Я прижалась к ней так, что должнабыла обхватить ее за талию, а то бы упала на своих каблучищах.

Тут она попятилась, всем видом изображая, как ей противно,что я ее обнимаю, – только ей не было противно, во всяком случае, делобыло не в этом. Я просто шагнула так близко, что ей стало не видно кровь.

– Ты меня много выше, Минивер. Я не смогу разделить стобой кровь, если ты не наклонишься.

Она сморщила идеальный носик.

– Сидхе не бывают такими коротышками!

Я кивнула и поморщилась, демонстративно потрогав шею. Мнебыло больно, но не так уж сильно. Она жадно смотрела, как я прикасаюсь к ране,как дергаю ворот блузки. Была бы она мужчиной или любительницей женщин, я бысказала, что она пялится на мелькнувшую белую грудь. Но я догадывалась, что всене так просто. Дело было не в белой груди – дело было в белой груди с текущейпо ней свежей кровью.

Я протянула ей руку, ту, что с раной на запястье.

– Помоги же мне совершить клятву, Минивер.

Отказаться она не могла, но едва ее рука коснулась моей, едваона почувствовала липкое прикосновение крови, она отдернулась прочь. Должнобыть, для нее было пыткой смотреть, как кормятся на мне сперва гоблины, потомфеи-крошки...

– Если ты решишь отозвать свой вызов, я не станувозражать, – сказала я серьезно и рассудительно.

– Конечно, не станешь, я же вот-вот тебя убью.

– Ты прольешь мою кровь? – спросила я, поднимаяруку, чтобы она посмотрела, как струится кровь по запястью. – Прольешьалую кровь вот на эти плиты?

На идеальном лбу появились первые капельки пота. О да,именно это она и хотела сделать. Она хотела кромсать и резать, точно какзаставила хотеть Андаис. Она вложила в вино самые свои властные и самыепотаенные желания. Если б я заставила ее бросить притворство позже, в разгарсхватки, она бы прикончила меня. Но если это произойдет сейчас, если я заставлюее наброситься на меня во время поцелуя – то и я смогу ударить без оглядки нацеремонии. Вскрою ей белое горло от края до края, и может – толькоможет, – мне удастся выжить.

У нее были две руки власти. Первая работала на расстоянии, имне это очень не нравилось. Она могла выстрелить сгустком энергии с большогорасстояния и одним удачным попаданием остановить сердце. Но была и вторая рука– рука когтей. Стоит Минивер приставить тонкие пальцы к моей коже, и изухоженных ногтей будто выстрелят невидимые когти. Они взрезают плоть, как ножи,и если на пути нет металлической преграды, могут прорезать тело насквозь. Дойли Рис такое наблюдали. Это была ее левая рука, и ее применение я моглапережить. Так что надо было, чтобы Минивер воспользовалась именно ею.

Я ее боялась, но времени на страх у меня не было. Будутрусить – умру, а что тогда станет с моими людьми? Холод сказал, что лучшеумрет, чем вернется на службу к Андаис. И только я стояла между моими стражамии возвращением к королеве на милость. Мне нельзя было их бросить. Так, каксейчас, – без всякой защиты.

Мне надо выжить. Я должна выжить, а значит, Минивер должнаумереть.

Я снова шагнула в грубые объятия золотой ткани и, как ираньше, почувствовав сквозь ткань ее тело, взялась руками за талию Минивер.