Андаис тряхнула головой – не отрицая, а просто отказываясьслушать.

– Уведите Минивер!

– Никто не стоит над законом, кроме самой королевы, апринцесса еще не королева. – Это сказал один из лордов, вставших вподдержку Минивер, когда она вопила о моей смертности.

– Ты тоже выступаешь против меня, Руарк? –спросила Андаис.

– Я выступаю в защиту закона, не более.

– Раньше ты дуэлям не препятствовала, – опятьнапомнила Нерис.

– Эту я не допущу.

– Хочешь ли ты сказать, что Мередит слишком слаба,чтобы защитить свои претензии на трон? – спросил Афагду.

– Если так, – сказала Нерис, – то пусть онаего займет, потому что стоит королеве отказаться от вызова на поединок, и онадолжна будет отдать корону.

Вмешался Маэлгвин – он, как и Афагду, не вставал наподдержку Минивер.

– Принцессе Мередит придется драться не сейчас, такпозже, моя королева. Слишком много домов потеряли к ней веру. Она должна ихверу приобрести, или королевой она не станет.

– Мы не теряли веры, – крикнула Минивер из-застены стражей. – Нельзя потерять то, чего не имел!

Дойл сжал мне руку, а я обвила рукой его талию. Законы ираньше устраивали мне ловушки. Наверное, я лучше многих знала наш дуэльныйкодекс, потому что три года назад со всем тщанием искала в нем лазейки. Тольков конце концов мне пришлось сбежать, пока очередная дуэль не кончилась моейсмертью. И все знали, что организатором травли был Кел. Если бы сейчас меня непытались убить опять, я бы даже обрадовалась, что правда наконец прозвучала привсем дворе.

Я прильнула к Дойлу, вдруг поняв, что оказалась ровно в тойточке, где была три года назад. Я сбежала из страха, что следующая дуэльокажется для меня последней, и вот – меня опять вызывают. Вызывает не простосидхе, а глава дома. Есть три способа стать во главе дома. Можно наследоватьвласть, можно быть избранным и можно вызывать на поединки одного претендента задругим, пока не уничтожишь всех противников или пока они не признают твоепревосходство и не уйдут с дороги. Кто догадается, каким путем Минивер получилавласть при чужом дворе?

Минивер одной из последних благих просила принять ее кодвору. Она несколько дней осматривалась, пока не выяснила, какой дом большевсех славится магическими способностями, и принялась вызывать одного лорда задругим. После пятой дуэли они выразили ей свое уважение и принесли присягу.

Как вызванная я имела право выбрать оружие. Пока я не обреларуки власти, я выбирала ножи – или пистолеты, пока это разрешалось, – носейчас у меня была сила, отлично подходившая для этой дуэли. Перед боем мы обедолжны нанести себе порез и дать друг другу отведать свою кровь. Маленькийпорез – больше руке крови и не нужно. Вот только если я выберу магию, а Миниверне истечет кровью до смерти, она меня убьет.

Я проговорила, не поднимая головы от Дойлова бедра:

– У сидхе поединки никогда не называются смертными. Докакой крови она хочет драться?

Дойл басом перекрыл общий шум:

– Принцесса спрашивает, до какой крови хочет дратьсявызывающая сторона?

Голос Минивер прозвенел непонятным триумфом и так, словноглупо было даже спрашивать:

– Дотретьей, конечно! Если б я могла потребоватьдраться до смерти, я бы так и сделала. Но бессмертные сидхе умереть не могут,если не заразить их смертной кровью.

Я встала, одной рукой крепко держась за талию Дойла. Моистражи расступились немного, чтобы я ее увидела. Стражи вокруг нее сделали тоже самое, только она ни за кого не держалась. Нет, она стояла прямо и гордо,исполненная того чудовищного высокомерия, той самоуверенности, которые всегдабыли самой большой слабостью сидхе.

– Ты выпьешь моей крови, Минивер, и если моя кровь ивправду делает сидхе смертными, то ты рискуешь умереть.

– Я выигрываю в любом случае, Мередит. Если я убьютебя, как, я уверена, будет, ты не сядешь на трон и не заразишь двор своейсмертностью. А если по нелепой случайности ты сразишь меня и я умру – то моясмерть всему двору покажет, на что они себя обрекают, если выберут тебякоролевой и принесут клятву крови. Будь то смертью моей или жизнью, но если яне дам твоей смертности проклятием лечь на неблагих, я останусь довольна.

Один из лордов ее дома воскликнул:

– Леди Минивер, она теперь владеет рукой крови!

– Посмеет сразиться со мной магией – скорее погибнет.Из трех крошечных порезов она не вызовет у меня столько крови, чтобы я неуспела ее убить.

Она стояла, абсолютно уверенная в себе, и если бы моя властьнад кровью ограничивалась тем, что она назвала, она была бы права. Но я могларасширить эти три крошечные пореза, и кровь потечет в сотни раз быстрей. Если япродержусь сколько-то времени, победа будет за мной.

У сидхе на дуэлях секундантов нет. Если один из дерущихсявыбывает из строя, поединок заканчивается. Секундант не подберет твой клинок ине отомстит за тебя. Но можно выбрать того, чей клинок сделает надрез, чтобы тыпринес клятву крови.

Дойл взял у кого-то ленту перевязать волосы на затылке. Онприставил острие ножа мне к нижней губе – самый кончик острейшего ножа кнежнейшей коже. Движение было быстрое, но все равно стало больно. Когда режешьгубы, всегда больно. Но капелька крови из губ – важный символ, это поцелуй,который скрепляет клятву крови.

Если бы мы дрались до первой крови, мы бы надели доспехи,вот почему первый надрез делается на лице. Чтобы его нанести, нужно толькоснять шлем.

Дойл взял мою руку и обнажил запястье. Все то жемолниеносное движение, но боль была еще сильней, потому что надрез здесьдлиннее. Не очень глубокий, но длинный. Кровь собралась в ране и понемногупотекла по руке.

В поединках до второй крови разрешается использоватькое-какую броню. Но третья кровь доспехи запрещает. Нет другой защиты, кромесобственной кожи и обычной одежды.

Дойл приставил нож к ямке под горлом. Жалящая боль. Я невидела, как собирается в ране кровь, но почувствовала, как потекли первыетеплые струйки.

Все три пореза заболели сразу, резко и остро, и это былохорошо. Я по опыту знала, что, если какой-то из них закроется до окончанияритуала, помощник Минивер возобновит разрезы. Я не хотела, чтобы это случилось.Мне даже не надо было знать, кто ей помогает, в любом случае не стоитподставлять тело под нож врага. Как-то раз я выбрала себе в помощь Галена, иему так меня было жалко, что две раны пришлось возобновлять. Приятель Кела чутьне перерезал тогда мне запястье.

Я посмотрела в черное красивое лицо Дойла. Я так многохотела ему сказать. Хотела поцеловать на прощание – но не решилась. Мы стояли вмагическом круге, нарисованном королевой на каменном полу главного зала. Кругбыл священным местом, и одно только прикосновение смертной крови внутри кругамогло отнять бессмертие – я убедилась в этом на предыдущих дуэлях. Правда, впоследний раз, когда мне удалось убить противника, я стреляла из карабина.После той дуэли их запретили. На мой взгляд, это было нечестно: оружие хотькак-то уравнивало меня с противником. Тот сидхе весил больше меня килограммовна пятьдесят, а руки и ноги у него были вдвое длиннее моих. Он великолепновладел мечом, а я – нет. Но стрелком он был никаким, как и большинство сидхе –кроме Воронов королевы. Сидхе до сих пор относились к огнестрельному оружию какк какому-то людскому фокусу.