— Не выберется? — спросила она слабым голосом.

— Разве что без крыльев, — буркнул он. — Абез них лесное зверье не посмотрит на его пасть. Дракон в небе, а в лесумедведь хозяин!

Они некоторое время ехали шагом. Кони на ходу устало срывалилистья с кустов. Яра спросила нерешительно:

— Что теперь?

— Придется оставить коней.

— Коней? Ты с ума сошел!

— Дракон не сам по себе охотился за нами. Я уверен, чтоза ним следили. Погиб он или нет, но его хозяева уже знают наше направление.Если мы будем ехать дальше по этой тропке, то вскоре напоремся на засаду. Онисумеют выслать отряд навстречу! Единственный наш шанс — оставить коней,свернуть в такую чащу, куда на конях не пробраться, а там, даст Бог, отыщемкакую-нибудь лесную деревушку. Деревенский кузнец сумеет сбить эти оковы!

Сама мысль оставить коней ужасала ее до такой степени, чтотряслись ноги. Куда можно уйти в дремучем лесу, когда по пятам мчится погоня, ау ее отважного спутника едва душа в теле?

Она продолжала смотреть на него жалобно, однако проехали ещене больше версты, когда Томас решительно соскочил на землю. Он не удержался соскованными руками, упал, но поднялся быстро, ожег негодующим взглядом Яру, чтобросилась помочь. Она под его строгим взглядом увела коней подальше от тропки,замела конский след ветками. Томас кивнул, говорить он не мог, губы распухлиеще больше, почернели, и Яра послушно свернула за ним в темную и страшную чашу.

Карабкаться приходилось через валежины, лесные завалы,крутые косогоры, возникшие среди леса непонятно почему, а еще Томаса чутьевлекло к буреломам, мелким лесным озерам и болотцам, в которые он обязательновлезал, чтобы собаки, на случай если будут собаки, потеряли след.

Яра измучилась, смотрела уже с ненавистью в широкую спину.Он казался нечеловеком: чересчур неутомимо карабкался, двигался, не замедляяшаг ни на мгновение.

— Погоди, — прохрипела она пересохшим ртом, —дай перевести дух...

Он остановился, посмотрел на нее через плечо.

— Ладно... Перевела? Пошли.

И снова зашагал, широкий и сильный, но если бы у нее вглазах было хоть сколько-нибудь силы, она прожгла бы в нем большую дыру.

Лесную весь они обнаружили раньше, чем ожидали. Томаснахмурился — сюда обязательно явится погоня. Могут застать за расклепываниемцепей, тут же оденут новые. А то и оставят старые.

Яра оставила его в кустах дожидаться, сама отправилась ввесь. Изнеможение навалилось на Томаса с такой силой, что он едва успелувидеть, как за ее спиной сомкнулись ветви.

Вернувшись, Яра похолодела, не обнаружив рыцаря на прежнемместе. Тайные, мелькнула ужаснувшая мысль. Молниеносные и бесшумные убийцыТайных, что могут пройти всегда и везде. Они все-таки догнали!

Она поворошила листья, пошла по примятым опавшим листьям.Левее был густой куст орешника. Яра раздвинула ветви и обнаружила торчащиеноги. В ужасе она вломилась в кусты, бросилась на неподвижное тело рыцаря.

Тот спал. Обезображенное лицо было страшной маской,лопнувшие губы и разбитые места затянуло коркой крови. Потертая вязаная рубахабыла в темных коричневых пятнах.

Томас проснулся, ощутив пристальный взгляд. Яра поспешноотвела глаза, в них читалось что-то странное, сказала поспешно:

— Я кое-что принесла.

Она выложила на сломанные ветви ломоть хлеба и жаренуюкурицу. Томас продолжал смотреть вопросительно, и Яра вытащила из мешка молот скороткой ручкой.

— И это купила?

— Весь слишком близко, сам сказал! Я просто украла...меня никто не видел. Не смотри так! Я оставила монету, но засунула ее в щель,чтобы нашли не сразу, а дня через два-три.

Томас положил скованные руки на камешек.

— Давай, бей.

Яра замахнулась, обрушила молот на цепь. Томас вскрикнул,подскочил, затанцевал. Глаза рыцаря испепеляли ее на месте.

— Ну ладно-ладно, — сказала она поспешно, —не была я кузнецом, ясно?

Да и чего орать, добавила про себя виновато. Мужчина недолжен орать, он должен быть стойким. Мы, женщины, не все же на свете умеем...

Томас с замученным видом положил руки на камень снова. Глазего не было видно из-за вздутых кровоподтеков, но ей показалось, что в них непросто проскальзывает беспокойство, а настоящая паника.

— Давай еще, — сказал он дрогнувшим голосом.

— Прости, — буркнула она. — Наверное, съелачто-нибудь.

Страшась снова попасть ему по пальцам, она ударила молотомтак осторожно, что не убила бы и муху, разве что испугала. Томас фыркнул, онаснова вскинула молот, ударила, потом била снова, а на блестящем металле непоявлялось и царапины. Усталое тело ныло, просило пощады. Мышцы стонали, апальцы едва удерживали тяжелый молот.

Томас, наблюдая за ее посеревшим лицом, сказал вдруг:

— Представь себе, что ты бьешь не по безвинному железу,а по моей голове!

Она обрушила удар, звякнуло, цепь распалась. Томасоблегченно развел руками, но тут же поспешно положил на камень левую руку собрывком цепи. На правой остался только широкий железный браслет.

— Давай еще, — предложил он. — Представьсебе, что я заметил, какие у тебя кривые ноги! И вдобавок волосатые.

Яра вскинула молот и в самом деле едва не обрушила ему натупую голову. Наглый рыцарь прекрасно знает, что у нее не кривые ноги и вовсене волосатые! Если бы не его жалобный вид...

После трех сильных ударов крайнее звено цепи расклепалосьтак, что стала тоньше кленового листка. Томас ухватил за конец, с усилиемпотянул руки в стороны, напрягся. Яра видела, как вздулись тугие мышцы,окаменели.

Так длилось пару мгновений. Затем цепь со звоном отлепиласьот стального браслета. Томас тут же зашвырнул ее в кусты. На руках осталисьширокие металлические кольца. Томас хмуро улыбнулся:

— Ничего... Украшает! Как осла поклажа.

Корочка крови на губе лопнула. Выступили крупныетемно-красные капли. Яра едва не вывернула себе шею, стараясь не видеть егообезображенное лицо.

Темнело сильнее. Яра плелась тяжело, смотрела под ноги.Томас уже стоял, повернувшись к ней, и она ткнулась лицом в широкую грудь, несразу сообразила, скала это или только широченное дерево, как могучая рукаобхватила ее, не давая ни упасть, ни даже отшатнуться.

— Пожалуй, пора переспать.

— Что? — рванулась она из его руки.

— Лучше вон в той валежине, — продолжал он. —Видишь, толстая, как росская дева на выданье? Там завал, видно его хорошо инасквозь, так что никто не пойдет шарить, разве что в прошлую осень обронил таммонету. Валежина внутри пустая. В дупле поместимся,