Но первый удар показал, что, хотя уничтожены все намеченныеобъекты, жизнь в Израиле все еще теплится… да еще как теплится! Первые жедесантные группы, что беспечно вступили в города, были истреблены быстро ибезжалостно. И теперь, когда АЭФ вынужденно возвращается ближе к заправочныммощностям, приходится спешно переключаться на стрельбу крылатыми ракетами скораблей.

Юмекс сказал успокаивающе:

– Мы и эту возможность, пусть и микроскопическую,учли!.. При нашем переизбытке мощностей двести тысяч морской пехоты сейчасвысаживается с моря, со стороны Иордании и Египта уже вошли бронетанковыевойска…

– Что с десантниками?

Юмекс замялся.

– Первые транспортные вертолеты были сбиты, –сообщил он погасшим голосом.

– Спасшиеся есть?

– Вряд ли. Вертолеты взрывались высоко, еще в фазегоризонтального полета. Хуже того, израильтяне сбили даже три транспортных«геркулеса»! Пришлось торопить танковые колонны. Пусть проутюжат там все, потомвысадим десант.

Гартвиг с ненавистью вперил взгляд в карту. Израиль похож надревний ритуальный нож из кремня, которым совершается ритуал обрезания.Настолько узкая полоска вдоль моря, что, кажется, хорошо разогнавшись вИордании, можно сделать прыжок у границы Израиля и, не коснувшись его земли,нырнуть в море.

– Отдать приказ, – сказал он, – стрелять вовсе, что движется. Мы не можем рисковать жизнями наших солдат!

Пришло сообщение, что к отдыхающим «зеленым беретам» подошелизраильский ребенок, мальчишка лет семи. Ему предложили гамбургер, но он молчабросил гранату. Граната, понятно, упала в двух шагах. Десантников спаслибронежилеты, но, к несчастью, почти все на отдыхе сняли шлемы или хотя быподняли лицевые щитки, так что одному осколок попал в глаз и тяжело ранил, троеранены легко.

Дуглас, больше обрадованный, чем огорченный, тут жестрого-настрого повторил приказ стрелять во все, что движется, будь это дажесама Пречистая Дева Мария с ребенком на руках, кто знает, что у нее подплатьем, где можно спрятать три пояса шахида.

Более того, те военнослужащие, что проявят колебание иопасное милосердие в этой последней войне, предстанут перед дисциплинарнойкомиссией, а та оценит степень опасности, которой они подвергали своих боевыхдрузей, и вынесет решение либо насчет понижения в звании и жалованье, либонасчет полного увольнения из рядов ввиду непригодности.

Стивен морщился, выстрелы и так гремят непрерывно, а впередивздымается волна ужасающих взрывов: дорогу им проутюживают как непрерывнойбомбежкой, так и дальнобойной артиллерией.

Крис, что постоянно держится рядом, первым прокричал:

– Ура, смена!

Стивен оглянулся, за спиной по всему горизонту устрашающевздымается пыльное облако. Через некоторое время донесся далекий рокот.

В наушниках раздалось:

– Оставайтесь на местах. Лучше не двигайтесь: танкиидут на большой скорости.

Кто-то из коммандос спросил с нервным смешком:

– Не передавят?

– Танки видят вас, – ответил голос. – Дажеесли станете кидаться под траки, танк успеет отвернуть или остановиться. Но…лучше не экспериментируйте. И держите руки подальше от оружия!

– А это зачем?

– Компьютерный мозг, знаете ли, помогает медлительномустрелку…

Кто-то выругался, Стивен слышал в голосе панический ужасперед всемогуществом электронного мозга, что по мощи уже догнал мозг богомола,а тот, как известно, бездумно хватает все, что движется.

Рев все нарастал, Стивен поспешно снизил уровеньчувствительности звука, но все равно ужасающий рев накрыл, как океанская волна,земля затряслась, пыльное облако надвигается со скоростью урагана. Из пыливынырнули огромные черепахи из высокопрочной стали и титана, издали ониказались приплюснутыми к земле, но мимо проносились громадами, перед которымиего домик показался бы шалашом.

Он не двигался, земля трясется и стонет, грохот разламываетчереп, металлические глыбы проскальзывают по обе стороны, так длилось довольнодолго, наконец грохот стал удаляться, а он очутился в желто-сером мире, невидно пальцев вытянутой руки, но автоматически сработали фильтры, мир сновастал ясным и четким: вдали удаляется не цепь, как он предположил вначале, а всеполе покрыто танками, идущими в шахматном порядке.

Их тысячи, понял он потрясенно. Если не десятки тысяч!

Обогнав коммандос и «зеленые береты», танковые армии пошлинамного медленнее, осторожнее. В танках компьютеры намного мощнее, чем укоммандос на бронедоспехах, танки через спутники просматривают местностьвпереди во всех мыслимых диапазонах. Мгновенно передают через спутники вЛэнгли, где суперкомпьютер, так же моментально обработав, передвигает в небестратегические бомбардировщики, запускает крылатые ракеты с кораблей.

То и дело гремят выстрелы из танковых орудий, а если естьподозрение, что где-то под завалами угадывается отверстие в подземныекоммуникационные трубы, туда тотчас же при большом ускорении несется бомбаточного наведения.

Даже если крышка колодца засыпана обломками десятиэтажногодома, бомба с урановым наконечником проходит их с легкостью ножа, что протыкаетбумажный лист, и взрывается уже на дне колодца. В этом случае волна раскаленнойдо звездных температур плазмы катится по трубам и сжигает все так, что неостается даже пепла.

Над головой грохотало так, словно обвалилось небо и наступилСудный день. Мария перевязывала Леви Пельцера, рядом с ним лежит в забытьиЙошуа Акива, дальше – Рувен Мессики и Малахи Коэн, а у самой стены уже остывшиетела Таля Зисмана, Ури Калаани и Баруха Новицки.

Старый Исраэль Лейбович, их рабби, печально читал над нимимолитву, прося Всевышнего быть к ним снисходительным. Они выполняли Его волю,как… понимали Ее.

– Перевязочных материалов больше нет, – сказалаМария невесело. – Обезболивающее кончилось…

Ави, раненный в живот и в плечо, сидел, скорчившись, у самойдвери. Ноутбук он поставил на пол, тихо постанывал, на экране быстро ползут поразвалинам города танки, похожие сверху на металлических черепах.

– У нас все кончилось, – ответил он хрипло. –К сожалению, даже боеприпасы… подошли к концу.

Мария ответила, не поворачивая головы:

– Мы не первые, кто умрет за Израиль.

Ави ответил со стоном:

– Да, конечно… Но умирать не хочется. Еще больше нехочется, чтоб умирали близкие… Мария, почему ты не уехала с тем американцем?

Она ответила сухо:

– Ты знаешь.

– Нет, – ответил он искренне. – Мнепоказалось, ты к нему неравнодушна. Да еще как неравнодушна!