– А мамашка что? Неужели отказала? – не поверилКамень.

– Ну, сердце-то – не ты, в том смысле, что не камень,она ж мать все-таки, хоть и злющая, как мегера. Она вроде соглашается остаться,а потом отец Лизин позвонит, всю душу ей растребушит – и она домой начинаетсобираться. Тут Лиза опять в слезы и чуть ли не на колени бухается: не бросай,мол, не оставляй, как же я тут совсем одна, я не справлюсь. Мамашка вроде бысобираться перестает и дает согласие еще немножко пожить, а как муж позвонит –так снова-здорово. В общем, так месяца два они протянули.

– А потом что?

– Так что же? Уехала мамашка. Бросила, стало быть,Лизу. У тебя, говорит, хахаль есть, как он тебе деток заделать сумел, так пустьи растит их. А то, что ты не умеешь его заставить, так это твое личное горе,которое я с тобой разделить не могу, потому как у меня, кроме тебя, дурынабитой, и твоих сопляков, есть еще муж, а также сын и его многодетная семья,которым я тоже нужна не меньше, чем тебе, а вот хахаля при должности у них нети помочь им, кроме меня, некому. С тем и уехала.

– А как же Лиза? Как она справляется одна?

– Плохо она справляется, – вздохнул Ворон. –Ты ж понимаешь… Пока мамашка была рядом, Лиза еще как-то старалась, у неенадежда была, что вдвоем они сумеют жизнь наладить. После выписки из больницы кним из поликлиники прислали медсестру, которая десять дней делала Денису массажи учила Лизу и мамашку, как самим его делать. Они вроде научились, Лиза началакаждый день заниматься с малышом, мамашка все зудела, что надо мальчика кбабкам свозить, к знахаркам, у них где-то под Талдомом есть замечательнаязнахарка, которая всем помогает. Лиза Родиславу позвонила, тот зубами скрипнул,но согласился отвезти ее с ребенком к бабке, только условие поставил, чтобымамашки не было.

– И как? Съездили?

– Ну, конечно, съездили.

– Помогло?

– Да прям-таки! Потом мамашка придумала, что надоДениса отвезти к экстрасенсу, чуть ли не к самой Джуне, и опять Лиза Родиславупозвонила, попросила найти специалиста. Тот нашел, отвез ее с Денисом, деньгизаплатил, а толку никакого. В общем, пока мать была рядом, Лиза еще как-токолотилась, пыталась спасти ребенка, а как одна осталась – так с тормозовсорвалась, руки опустила и снова начала потихоньку попивать. С работы, самособой, уволилась, но поскольку она опытная машинистка и владеет латинскоймашинописью, то у нее была возможность работать на дому. Родислав ей машинкухорошую купил, дорогую, электрическую, вот она стала заказы брать и на домуденьги зарабатывать. Но и тут все неровно.

– Это в каком же смысле? – не понял Камень.

– Так у выпивающего человека разве бывает ровно? –резонно заметил Ворон. – То она трезвая три дня подряд – так и работабыстро выполнена, и Дениска ухожен, и массаж ему сделан, и лечебнаяфизкультура. А то примет на грудь прямо с утра, от заказчиков прячется, ктелефону не подходит, дверь не открывает, потому как работа не сделана, промассаж и физкультуру забыла, лежит пластом на диване и оплакивает своюзагубленную жизнь. Однажды Родислав ее в таком состоянии застал, так чуть неприбил, ты, кричит, своим пьянством уже ребенку непоправимый вред нанесла, такты хочешь его окончательно загубить? Ребенок болен, и им нужно заниматьсякаждый день с утра до вечера, ни сна ни отдыха не знать, только о сыне идумать, а ты что себе позволяешь? Ну, в таком примерно ключе.

– Ишь ты! А Лиза что?

– Так известно что. Ты свое, говорит, удовольствие получили в сторону отвалил, а теперь еще имеешь наглость меня поучать, как мне твоегоребенка на ноги ставить. Вот сам бы взял и ставил его на ноги, если ты такойумный, а меня нечего учить. Пила, пью и пить буду, когда захочу и сколькозахочу. А захочу – совсем брошу, потому как я не алкоголичка какая-нибудь, апросто глубоко несчастная женщина, всеми обманутая, преданная и брошенная. Иесли ты на мне не женился, то никакого права голоса у тебя в моем доме нету.

– Слушай, – возмутился Камень, – это что же получается?Она, выходит, совсем глупая, что ли? Уровень дискуссии – ниже плинтуса, простопротивно слушать, у Лизы аргументы как у пятилетнего ребенка.

– Так дура и есть, – охотно согласилсяВорон. – А ты что думал? Что наша Лиза – гигант мысли, что ли?

– Ну, я все-таки полагал, что если такой мужчина, какРодислав, всерьез увлекся, то не пустышкой же.

– Ох-ох-ох, держите меня семеро, шестеро неудержат! – в голос захохотал Ворон. – Такой мужчина, как Родислав! Дакакой он такой-то? Тоже мне еще, экземпляр выискался. Он самый обыкновенныйкобель, как девяносто процентов человеческих самцов, ищет, где попка покруглее,титьки попышнее да ножки подлиннее, а интеллектуальный уровень его интересует всамую последнюю очередь.

– Ну зачем ты так? – обиделся Камень. – Средичеловеческих самцов очень часто попадаются вполне приличные особи, и ихзначительно больше, чем десять процентов.

– Ладно, пусть не девяносто, пусть восемьдесятсемь, – Ворон решил слегка уступить, – но сути это не меняет. Простоты неравнодушен к Родиславу и считаешь его не рядовым мужиком, а каким-тоисключительным. А он на самом деле такой же, как все. И если уж на то пошло…

Ворон сделал паузу и надолго замолчал. Камень терпеливо ждалпродолжения, он решил не торопить события, дать другу намолчаться вдосталь изаговорить первому. Время от времени у них случались такие мелкие конфликты:кто кого перемолчит. Камень всегда побеждал. Но Ворона тысячелетний опыт ничемуне научил, и он снова и снова пытался доказать, что обладает недюжиннойвыдержкой.

Холодное декабрьское солнце быстро уходило за верхушкивековых елей, на лес спускалась промозглая зимняя ночь, и Ворон начал мерзнуть.Пора было подумать о ночлеге, но прежде следовало закончить просмотр серии,прерванный на полуслове.

– Ну что ты молчишь? – ворчливо начал он. –Вот лежит тут, молчит, надулся, как мышь на крупу. Мы историю смотрим или где?

– Смотрим, – подтвердил Камень. – Так что тамс Родиславом? Ты, кажется, хотел что-то рассказать?

– Да я уж прямо и не знаю, стоит ли об этомрассказывать, – Ворон изобразил смущенные колебания. – Тебе неприятнобудет, ты расстроишься. Может, не надо?

– Надо, – твердо ответил Камень. – Горькаяправда лучше сладкой лжи, так, кажется, люди говорят.

– Ладно, слушай, но имей в виду: ты сам настоял, я не хотелничего говорить. В общем, так: Родислав окончательно ушел от Лизы летомвосемьдесят пятого, так?

– Вроде бы.

– А Леночка, про которую я тебе говорил, случилась вянваре восемьдесят восьмого. Так?

– Ну, наверное, – осторожно согласилсяКамень. – Тебе видней.

– И что же ты думаешь, как он решал все это время своисексуальные проблемы?

– Какие проблемы? – испугался Камень. – Унего что, проблемы с сексом? Ты мне не говорил.