Алан, пригревшийся и успокоившийся было в теплых объятияхФлоры, снова перепугался и завопил благим матом.

Десмонд поморщился:

– Помолчите лучше, милорд! У вас еще будет время кричать насвоих вассалов. А мы все-таки родственники.

Он одним прыжком спустился в овражек и, подойдя к телеге,сунул Алану свой пахнущий порохом пистолет. Флора обморочно осела на днотелеги, но Десмонд успокаивающе похлопал ее по руке:

– Чего ты? Я ведь только что разрядил его. Кстати, этофамильные пистолеты Макколов, они принадлежали Алистеру, так что пускаймальчишка привыкает.

Алан, в отличие от Флоры нимало не испугавшийся, начал«привыкать» с огромным восторгом и сразу же пытался сунуть дуло пистолета себев рот.

– Э, э! – остановил его Десмонд. – Эта штукадолжна быть всегда направлена только на твоих врагов. Понял?

Похоже, Алан понял, потому что он уложил тяжеленное оружие(в его ручонках оно смахивало на небольшую пушечку) на край телеги, стволом клесу, и принялся грозно кричать:

– Э! Э!

– Вот так и продолжай, дружище, – одобрительно кивнулДесмонд и, старательно обойдя взглядом оцепеневшую Марину, смотревшую на негокак на привидение, улыбнулся Джасперу: – Ну, как вы, сэр?

– Как ты нас нашел? – спросил тот вместо ответа.

– А как вы меня заметили? – ответил вопросом и Десмонд. –И давно?

– Почти сразу, как твой синий сюртук мелькнул средисосен, – ответил тот. – Я, правда, не поверил своим глазам.

– Что, не ждали помощи? – осторожно спросил Десмонд.

– От тебя? – повел бровью Джаспер. – От тебя неждал.

Десмонд норовисто вздернул голову:

– Любопытно, почему меня все здесь считали негодяем? Нуладно бы только Джессика – она ведь других судит по себе! – но и вы тоже,и… – Он не договорил, но Марине показалось, что Десмонд имеет в виду ее, исердце сильно, больно ужалила змея-обида: а ее-то кем считал Десмонд?

– Сказать по правде, если ты притворялся, то делал этомастерски, – извиняющимся тоном сказал Джаспер.

– Я почти не притворялся, но… люди, как правило, видят нето, что есть на самом деле, а то, что им хочется видеть, – усмехнулсяДесмонд. – Скажем, когда Джессике вдруг стало плохо ночью и она вызвала ксебе Линкса пустить кровь, – что она говорила после этого? Мол, я так былпотрясен, что побледнел и почти лишился сознания? Я и в самом деле был потрясендо столбняка, однако отнюдь не жалостью к Джессике. Я ведь сразу узнал этумерзкую тварь! В Париже его звали Loup-cervier: это то же, что Lynx. Онпрославился своей поистине звериной кровожадностью.

– Но ты же страшно рисковал, встретившись с ним! –испуганно воскликнул Джаспер. – Он ведь мог узнать тебя – и убить,опасаясь за свою жизнь.

– В Париже Линкс, или Лу-сервье, был всегда один и тот же:безжалостный убийца. А у меня была тысяча лиц, и ни одного своего, вот этоговот. – Десмонд взъерошил светлые волосы, помял твердый, с ямочкой,подбородок. – Я не был аристо! Я был ремесленник Этьен, солдатнациональной гвардии Рене, художник Оливье… Нет, я ничем не рисковал. Но нетолько поэтому я не тронул Линкса. Я сразу заподозрил неладное в слишком теснойего дружбе с Джессикой. Кроме того, я ведь хорошо знал Алистера! Он былприрожденным джентльменом и самым галантным кавалером на свете, он от меня,своего брата, не таил ничего, и я знал, что Джессика всегда вызывала у негосмутный страх, граничащий с отвращением. Я просто не верил, не мог поверить,что Алистер вдруг решил жениться на ней и уже объявил о помолвке. Я гораздолегче поверил, что он сочетался браком со служанкой.

Десмонд запнулся, и Марина вдруг поняла почему: наверняка онв эту минуту вспомнил, как сам сочетался с бог весть кем.

Десмонд заговорил вновь:

– Я начал осторожно расспрашивать и узнал то, что хотел:Алистер никому ни о чем подобном впрямую не говорил, все слухи исходили отДжессики, которая распространяла их так умело, делала такие тонкие намеки, такловко сводила обстоятельства, что никто не сомневался в намерениях Алистера.

– А кольцо? – взволнованно спросил Джаспер. – Явсегда подозревал что-то неладное с этим кольцом, потому что сам видел, какАлистер надел его Гвендолин, но…

– Но вы сочли, что брат передумал, верно? – усмехнулсяДесмонд. – Я не виню вас. Жизнь не располагала вас к любви и доверию,поэтому…

– Я просто хотел быть счастливым, – глухо отозвалсяДжаспер. – Я никогда не смог бы возненавидеть ни тебя, ни Алистера, но яхотел быть счастливым!

– И вы сочли, что не можете быть счастливы безМаккол-кастл, – усмехнулся Десмонд, даже не вопросительно, а просто оченьпечально.

Джаспер опустил голову, а Марина вприщур гневно взглянула наДесмонда. Его сказочно своевременное появление спасло их всех, нет спору, нопочему он сейчас ведет себя так, словно все они у него на дознании? Почемусмеет обвинять Джаспера, который только что с трудом отводил от себя и отженщин смерть, усиленно заговаривая зубы убийце Линксу? И если Десмонд такбыстро раскусил Джессику, почему бы ему не пойти дальше? Почему он не проситпрощения у Марины за все те отвратительные, неправдоподобные подозрения,которые возводил на нее в компании со своей сестрицей? Строго говоря, конечно,они исходили от Джессики, но Десмонд так охотно поверил во все эти гнусности,что даже и взглянуть-то на Марину ему было противно! Он и сейчас на нее неглядит. Что, по-прежнему противно? По-прежнему не сомневается, будто оназарезала несчастного капитана, и все такое прочее? Ну конечно, он ведь неслышал хвастливых признаний Хьюго и по-прежнему уверен в этом. Какая чушь! «Тыникогда не терял головы и гордился этим? А может быть, тебе просто нечего былотерять, если ты мог подумать обо мне такое?» – с отвращением скажет ему Маринавместо того, чтобы оправдываться, если он, конечно, захочет наконец-то выяснитьпричину. Джаспер и Флора, конечно, заступятся за нее, и у Десмонда сделаетсятакая обалделая физиономия, что любо посмотреть!