– Питерс сделал запись в журнале?

– Само собой.

– Скажи Хуану, пусть определит, наши координаты исообщит мне, а Питерс пусть занесет все в журнал. Когда, говоришь, эти сучьидети бурчали?

– Когда я поднялся наверх.

– Скажи Хуану, пусть не копается и чтобы все былозанесено в журнал.

– Слушаю, Том.

– Как там прочие чудики?

– Спят все. И Хиль тоже спит.

– Ну, давай живей к Питерсу, пусть отметит нашикоординаты в журнале.

– Тебе это так нужно?

– Я-то знаю, где мы находимся. Слишком хорошо, чертдери, знаю.

– Ладно, Том, – сказал Генри. – Постарайсявсе-таки быть поспокойнее.

Генри вернулся на мостик, но Тому разговаривать не хотелось,и Генри молча стоял с ним рядом, пошире расставив ноги для упора. Час спустя онсказал:

– Вижу маяк, Том. По правому борту, примерно надвадцать градусов в сторону от нашего курса.

– Правильно.

Когда они уже были на траверзе светящейся точки, онразвернул судно и поставил его кормой к открытому морю.

– Теперь пойдет резво, конюшня близко, – сказал онГенри. – Мы входим в протоку. Разбуди Хуана, пусть тоже поднимется сюда, асам держи глаза нараспашку. Ты поздно заметил маяк.

– Виноват, Том. Может, будем теперь нести вахту почетверо?

– Пока не рассвело, не нужно, – сказал ТомасХадсон. – А там я тебе дам команду.

Может быть, они проскочили над отмелью, думал Томас Хадсон.Только едва ли. Ночью они бы не решились на такое, а в дневное время подводникипобоятся отмели. Скорей всего, они теперь развернутся там же, где развернулсяя. А потом пойдут себе потихоньку протокой так же, как мы собираемся сделать, иоблюбуют самый высокий выступ кубинского побережья. От портов им лучшедержаться подальше, так что они просто будут идти по ветру, Конфитеспостараются обойти стороной – там радиостанция, и это им хорошо известно. Нозапасы продовольствия надо пополнять и запасы пресной воды тоже. Самое разумноедля них было бы подойти поближе к Гаване, высадиться где-нибудь близ Бакуранаои уже оттуда пробираться куда нужно. Я пошлю радиограмму из Конфитеса. Указанийспрашивать не буду. А то, если полковника нет на месте, нас это задержит.Просто сообщу то, что есть, и как думаю действовать. Пусть принимают свои меры.А Гуантанамо будет принимать свои, а Камагуэй – свои, а Ла-Фэ – свои, а ФБР –свои; глядишь, через неделю что-нибудь получится.

К черту, подумал он. Я сам до них доберусь за эту неделю.Придется же им остановиться, чтобы набрать воды и сварить чего-нибудь поесть, ато там вся живность околеет с голоду. Скорей всего, они будут плыть по ночам, ав дневное время постараются не двигаться. Так логика подсказывает, так я сампоступил бы на их месте. Попробуй-ка влезть в шкуру толкового немца – командираподводной лодки, как бы ты справился со всеми его заботами?

Забот у него немало, думал Томас Хадсон. И самая большаязабота – это мы, о чем он и не подозревает. Ничего опасного он в нас не видит.Так, безобидные людишки на катере.

Ты только не разжигай в себе кровожадность, подумал он.Ничего и никого ты этим не вернешь. Шевели мозгами и радуйся, что у тебя естькакое-то дело и есть в этом деле хорошие помощники.

– Хуан, – сказал он. – Что видишь, друг?

– Один хреновый океан кругом.

– А прочие джентльмены, кто что видит?

– Ни хрена, – сказал Хиль.

– Мой хреновый желудок видит кофе. Но до него ещедалеко, – сказал Ара.

– Вижу землю, – вдруг сказал Генри. Он ее толькочто заметил – квадратное пятнышко над горизонтом, будто кто-то приложил кпостепенно светлевшему небу большой палец, запачканный чернилами.

– Это мыс за Романо, – сказал Томас Хадсон. –Спасибо, Генри. Вот что, чудики, вы теперь ступайте пить кофе, а сюда пришлитедругую четверку удальцов – им предстоит увидеть много удивительного изанятного.

– Тебе принести кофе, Том? – спросил Ара.

– Нет. Я лучше чаю выпью, когда вы заварите свежий.

– Мы не так давно заступили на вахту, Том, –сказал Хиль. – Нам еще рано сменяться.

– Ладно, ладно, идите пить кофе, дайте и другимудальцам возможность прославить себя.

– Том, ты вроде говорил, что фрицы, наверно, в Лобосе.

– Да. Но теперь я думаю иначе.

Они ушли вниз, а на смену им поднялась новая четверка.

– Джентльмены, – сказал Томас Хадсон. – Прошувас поделить между собой страны света. Что, кофе есть внизу?

– Сколько душе угодно, – сказал егопомощник, – И чай тоже. И моторы в полной исправности, и воды мызачерпнули совсем немного для такой волны.

– Как там Питерс?

– Ночью пил виски из собственной бутылки. Из той, что сягненком на этикетке. Но спать не спал. Вилли тоже прикладывался к его бутылкеи не давал ему заснуть.

– В Конфитесе заправимся горючим и по частипродовольствия кое-чем разживемся.

– Погрузка много времени не займет, но я успею зарезатьсвинью и ошпарить ее, – сказал помощник, – Дам радистам со станциичетверть туши, они мне помогут управиться, а разделывать буду уже на ходу. А тыпоспи, пока мы будем грузиться. Хочешь, я тебя сейчас сменю?

– Нет. Мне нужно будет послать из Конфитеса трирадиограммы, а потом вы будете грузиться, а я буду спать. А после Конфитесавозобновим погоню.

– В направлении к порту?

– А что? Может, мы их и потеряем на какое-то время. Ноуйти они от нас все равно не уйдут. Ладно, об этом еще успеется. Как ребята?

– Ты же их знаешь. Об этом тоже еще успеется. Возьмикруче к берегу, Том. Течение благоприятное, и это сократит нам путь.

– Мы много потеряли из-за качки?

– Да нет, не особенно. Но вообще нам досталось, –сказал помощник.

– Ya lo creo, – сказал Томас Хадсон. – Верю.

– Кроме этой подлодки, здесь в окрестностях ничего недолжно быть. Наверно, это та, которую сочли потопленной. Шла она из Ла-Гуайры,так что они могут быть и у Кингстона и всюду, где есть горючее. И с базой, наверно,держат связь.

– Они могут и здесь показаться.