– Хотите, мои люди помогут вам грузить бензин и лед?

– Отлично. Большое спасибо. Я бы хотел часа через двауже сняться с якоря.

– Понятно. Нас, как видите, опять не сменили. Обещаютчерез месяц.

– Еще через месяц?

– Да.

– А как ваши люди, не ропщут?

– У меня тут почти все – штрафники.

– Большое спасибо за помощь. Весь ученый мир вамблагодарен.

– И Гуантанамо тоже?

– Гуантанамо – Афины современной науки.

– Мне кажется, эти шхуны прятались где-то неподалекуотсюда.

– Мне тоже так кажется, – сказал Томас Хадсон.

– Шалаши были из листьев кокосовой пальмы, еще совсемзеленых.

– Скажите мне все, что вы еще знаете.

– А я больше ничего и не знаю. Давайте ваши радиограммы.Я не хочу подниматься к вам на борт, чтобы не мешать и не отнимать у васвремени.

– Если в наше отсутствие пришлют что-нибудьскоропортящееся, пожалуйста, возьмите себе.

– Спасибо. Такая досада, что ваша свинья утопилась вморе.

– Ничего, – сказал Томас Хадсон. – У каждогоиз нас свои заботы.

– Я скажу моим людям, чтобы они на борт не поднимались,пусть только помогут перенести все.

– Спасибо, – сказал Томас Хадсон. – Так выничего больше не можете вспомнить о тех шхунах?

– Они были такие, как все шхуны ловцов черепах. Обесовершенно одинаковые. Как будто один мастер их строил. Они обогнули риф и ужеразворачивались для входа в бухту. А потом повернули по ветру и пошли на КайоКрус.

– По эту сторону рифа?

– Шли по эту, пока не скрылись из виду.

– А что вы такое говорили про подлодку в районе КайоСаля?

– Она всплыла и снарядом сбила дозорный аэростат.

– На вашем месте я бы не отменял угрожаемого положения.

– А я и не отменял его, – сказал лейтенант. –Оттого-то вы и не видели никого на берегу.

– Я видел птиц, которые летают кругом.

– Бедные птицы, – сказал лейтенант.

Они шли фордевиндом, держа курс на запад, огибая риф собращенной к острову стороны. Горючее в баки было залито, ледник набит льдом, ив камбузе дежурная смена ощипывала и потрошила кур. Другая смена была занятачисткой оружия. Мостик затянули брезентом до половины человеческого роста, наборту укрепили две длинные доски, огромными буквами вещавшие о научных целяхэкспедиции. Заглядывая за борт, чтобы проверить глубину, Томас Хадсон видел,как на вспененную катером воду летят и ложатся куриные перья.

– Держи как можно ближе к берегу, только так, чтобы ненаскочить на мель, – сказал он Аре. – Ты же эти места знаешь.

– Знаю, что это довольно рискованно, – сказалАра. – Где мы должны стать на якорь?

– Я хочу пошарить немного вокруг Кайо Круса.

– Пошарить можно, только это вряд ли что-нибудь даст.Не думаешь же ты, что они так и торчат там.

– Нет. Но, может, их видели местные рыбаки. Илиугольщики.

– Хоть бы этот ветер улегся, – сказал Ара. –Денька два-три мертвого штиля – вот бы нам что нужно.

– За Романо штиля не жди.

– Знаю. Но здесь ветер дует прямо как в горном ущелье.Если он не уляжется, нечего и рассчитывать на удачу.

– До сих пор все у нас шло как надо, – сказалТомас Хадсон, – Может, еще повезет. Вдруг они захватили радиостанцию вЛобосе и оттуда радировали, чтобы другая подлодка пришла им на выручку?

– Значит, они не знали, что другая подлодка уже там.

– Наверное даже. За десять дней они могли далеко уйти.

– Если хотели, – сказал Ара. – Ладно, Том,хватит рассуждать. У меня от рассуждений голова болит. Лучше уж возиться сгорючим. Ты все рассуди сам, а мне давай команду, как держать.

– Держи прежним курсом, только помни об этой окаяннойМинерве. Не налететь бы там на подводный риф.

– Ладно.

Может быть, от удара у нее рация вышла из строя, думал ТомасХадсон. Но ведь наверняка там была запасная установка для таких случаев. ОднакоПитерсу ни разу не удалось поймать ее по УКВ после того, как ее подбили. Ивсе-таки это ничего не доказывает. Ничто ничего не доказывает; достовернотолько одно: три дня назад две шхуны прошли здесь тем курсом, которым сейчасидем мы. Спросил я его, были ли у них шлюпки на палубе? Нет, забыл. Но,наверно, были, ведь он же сказал, что это обыкновенные шхуны, на каких ходятловцы черепах, если не считать шалашей из пальмовых листьев.

Сколько людей? Не известно. Есть ли раненые? Не известно.Какое оружие? Известно только, что есть один автомат. Куда направляются? Тудаже, куда и мы за ними, – пока что.

Может быть, удастся обнаружить что-нибудь между Кайо Крусоми Мегано, думал он. Стаи птиц – вот и все, что ты обнаружишь, наверно, да ещеследы игуан на песке, где они пробирались к воде.

Ну, хотя бы это тебе поможет не думать о другом. О чемдругом? Нет больше ничего другого, и думать тебе не о чем. Как это не о чем? Тыдолжен думать об этом судне, и о людях на нем, и о тех сволочах, за которыми тыохотишься. А кончишь тут – вернешься к своим зверям, и съездишь в город, чтобытам напиться в дым, так, чтобы тебя потом приволокли замертво, и переспишь скем придется, а там – очухаешься и будешь готов начинать все сначала.

Может быть, на этот раз тебе удастся изловить этих сволочей.Не ты уничтожил их подводную лодку, но ты был немного причастен к ееуничтожению. И если тебе удастся выследить ее экипаж, ты этим принесешь немалуюпользу.

Так почему же тебе все это вроде бы ни к чему, спросил онсебя. Почему ты не видишь в них убийц и не испытываешь тех праведных чувств,которые должен испытывать? Почему просто скачешь и скачешь вперед, точнолошадь, потерявшая наездника, но не сошедшая с круга? Потому что все мы убийцы,сказал он себе. Все, и на этой стороне и на той, если только мы исправно делаемсвое дело, и ни к чему хорошему это не приведет.

Но ты все-таки должен это делать, сказал он себе. Да,конечно. Но гордиться этим я не должен. Я только должен это делать хорошо. Я ненанимался получать от этого удовольствие. Ты и вообще не нанимался, сказал онсебе. И тем хуже.