– Н2О, – сказал баск. – Вот она, ученость-то.Эй ты, дерьмовый ученый, ты, шляпокрад, дай сюда четыре пятигаллонных бутыли,чтобы нам не зря мотаться.

Второй баск поставил в шлюпку четыре оплетенные бутыли.

Капитан слышал, как они переговариваются между собой.

– Не тычь меня в спину своим дерьмовым научным веслом.

– Это я для пользы науки.

– К такой-то матери науку с ее братцем.

– С ее сестрицей.

– А звать сестрицу Penicilina.

Капитан смотрел, как они гребут к слепяще-белому берегу. Мнесамому надо было поехать, подумал он. Но я всю ночь провел на ногах и уштурвала стою уже двенадцать часов. Антонио не хуже меня во всем разберется. Новсе-таки, что же там случилось?

Он посмотрел на риф, потом перевел взгляд на берег, потом начистую воду, которая струилась вдоль борта и закручивалась воронками сподветренной стороны судна. Потом закрыл глаза, повернулся на бок и заснул.

Проснулся он, когда шлюпка подошла к борту, и по лицам людейпонял, что дело плохо. Его помощник обливался потом, как с ним всегда бывало,когда случалась какая-нибудь беда или приходили дурные вести. Человек он былсухощавый, и пот его прошибал не часто.

– Кто-то сжег хижины, – сказал он. – Кто-торазделался с людьми, в золе лежат трупы. Отсюда ничего не учуешь, потому чтоветер в ту сторону.

– Сколько трупов?

– Мы насчитали девять. А их, может, и больше.

– Мужчины или женщины?

– И те и другие.

– Следы какие-нибудь остались?

– Ничего не осталось. С тех пор прошел дождь. Ливень.Песок и сейчас рябой.

Широкоплечий баск, которого звали Ара, сказал:

– Они уже с неделю валяются мертвые. Птицы до них ещене добрались, а крабы там уже трудятся.

– Откуда ты знаешь, что они неделю лежат мертвые?

– Точнее трудно сказать, – ответил Ара. – Нонеделя, пожалуй, прошла. Судя по следам крабов, дождь шел дня три назад.

– А как вода?

– На вид ничего.

– И вы привезли ее?

– Да.

– Зачем бы им отравлять воду? – сказал Ара. –Запах у нее был хороший, я попробовал и налил в бутыли.

– Не следовало тебе пробовать.

– Запах хороший. Чего это мне опасаться, что онаотравлена?

– Кто их убил?

– Откуда нам знать?

– Вы никого не выследили?

– Нет. Мы вернулись сказать тебе. Ты здесь командир.

– Ладно, – сказал Томас Хадсон. Он сошел вниз ипристегнул револьвер к поясу. С другой стороны висели ножны с ножом, аревольвер всей своей тяжестью лежал у него на бедре. В камбузе он остановился,взял ложку и сунул ее в карман. – Ара и Генри, пойдете со мной на берег.Вилли, ты отвезешь нас и, пока будешь ждать, поищи креветок. Питерс пустьспит. – Помощнику он сказал: – Проверь, пожалуйста, моторы и все баки сгорючим.

Вода над белым песчаным дном была прозрачная, чудесная, исквозь нее он видел каждую бороздку, каждую морщинку на песке. Когда шлюпкасела днищем на песчаный нанос, они пошли к берегу вброд, и Томас Хадсонпочувствовал, как маленькие рыбешки резвятся у его ног, посмотрел вниз иувидел, что это крохотные помпано. А может, и не помпано, подумал он. Но на видони точно такие же и ведут себя дружелюбно.

– Генри, – сказал он, когда они вышли наберег. – Ты обойди остров с наветренной стороны до мангровой рощи.Посмотри, нет ли там чьих следов или еще чего-нибудь. Потом вернешься сюда, комне. Ара, ты пойдешь в ту сторону, задание у тебя то же самое.

Ему не надо было спрашивать, где лежат трупы. Он увиделследы, которые вели к ним, и услышал, как громыхают крабы в сухом кустарнике.Он посмотрел вдаль на свое судно, на линию прибоя, на Вилли, который сидел впокачивавшейся на волне шлюпке и, перегнувшись через борт, высматривал воптическую трубу креветок.

Надо так надо, подумал он, и тогда чем скорее, тем лучше. Нодень этот был явно рассчитан на что-то другое. Странно, что здесь, где этосовсем не нужно, прошли обильные дожди, а на нас хоть бы капля упала. Сколькоуже времени мы видим, как дожди идут то справа, то слова, а нам ничего недостается.

Дул сильный ветер, дул непрерывно, и днем и ночью, вот ужебольше пятидесяти суток. Он стал неотделимой частью Томаса Хадсона и недействовал ему на нервы. Ветер подбадривал его, придавая ему силы, и оннадеялся, что ветер не утихнет.

Всегда мы ждем чего-то, а оно не идет и не идет, подумал он.Но в ветреные дни ждать проще, чем в штиль или когда начинаются капризные, злобныештормы. Вода где-нибудь да найдется. Ладно, пусть будет сушь. А воду мы всегданайдем. На всех здешних островках, есть вода, надо только суметь отыскать ее.

Хватит, сказал он себе. Давай кончай с этим.

Ветер помог ему покончить с этим. Сидя на корточках подспаленными солнцем кустами дикого винограда, он пересыпал пригоршнями песок, иветер относил от него запах того, что лежало перед ним. В песке, к своемунедоумению, он ничего не обнаружил, но, прежде чем идти дальше, осмотрел снаветренной стороны все пространство около сожженных хижин. Он надеялся найтито, что искал, без лишних усилий. Но тут ничего не было.

Потом, сев на корточки спиной к ветру, то и делоповорачиваясь, и хватая ртом воздух, и задерживая дыхание, он стал ковырятьножом угольно-черную жижу, которую пожирали крабы. Нож наткнулся на что-тотвердое у кости, и он выскреб это ложкой. Потом с ложки скатил на песок, сновастал скрести и ковырять и нашел в останках еще три. Потом повернулся лицом кветру и вычистил о песок нож и ложку. Эти четыре пули он прихватил вместе спригоршней песка и, держа в левой руке нож и ложку, пошел сквозь кусты назад.

Огромный, непристойно белый краб стал на его пути и,попятившись, поднял вверх свои клешни.

– Ты, мальчуган, туда? – сказал ему ТомасХадсон. – А я оттуда.

Краб удерживал свои позиции, высоко задрав остро распяленныеклешни.