— У нас есть его письменные показания, —быстро сказал Грэй. Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не посмотрел в егосторону. Все взгляды были прикованы к экрану. Морган медленно читал текст. Еговзгляд метался от страниц к камере и обратно. Это продолжалось десять минут.

Каждый раз, когда звучало слово «пеликан»,Дарби прикрывала глаза и незаметно трясла головой. Это был кошмарный сон. Онастаралась слушать.

Закончив читать показания, Морган отложил ихна стол и заглянул в какие-то записи в своем рабочем блокноте. Он держалсяспокойно и уверенно. На экране перед ними сидел симпатичный малый, выглядевшийдаже моложе своих двадцати девяти лет. Он находился дома, поэтому был безгалстука, в белоснежной накрахмаленной рубашке. «Уайт энд Блазевич» было нелучшим местом для работы, говорил он, но большинство из четырехсот адвокатовоставались честными и, очевидно, ничего не знали о Маттисе. Он сомневается, чтов заговоре принимали участие другие, кроме Уэйкфилда, Вельмано и Эйнштейна.Есть такой компаньон, по имени Джеральд Шваб, который достаточно циничен, чтобыоказаться в их числе, но у него, Моргана, нет доказательств. (Дарби хорошозапомнила этого человека.) Что-то могло быть известно бывшей секретарше поимени Мириам Ляру, которая неожиданно уволилась через несколько дней послеубийства судей, проработав в нефтегазовом подразделении восемнадцать лет.Сейчас она живет в Фолз-Черч. Другая секретарша, чье имя он не назовет,рассказала ему, что слышала обрывки разговора Уэйкфилда с Вельмано о том, можноли доверять ему, Моргану. После того как была найдена записка на его столе, онистали относиться к нему по-другому. Особенно Шваб и Уэйкфилд. Казалось, что онибыли готовы прижать его к стене и пригрозить смертью на случай, если онзаговорит о записке, но не могли сделать этого, потому что не были уверены, чтоон ее читал. К тому же они боялись поднимать шум вокруг этого. Но он ее читал,и они были почти уверены в этом. И если уж они решились вступить в заговор иубить Розенберга и Джейнсена, то убрать простого служащего им не составлялотруда.

Не веря своим ушам, адвокат Литски покачалголовой. Оцепенение начало проходить, и они слегка зашевелились в своихкреслах.

Морган ездил на работу на автомобиле и дваждыобнаруживал за собой слежку. Однажды, во время завтрака, он видел, как за нимнаблюдал незнакомый мужчина. Он еще некоторое время поговорил о своей семье иперешел на второстепенные вопросы. Стало ясно, что главные факты он ужевыложил. Грэй передал показания и записку Фельдману, который прочел их ипередал Краутхаммеру, а тот дальше по кругу.

Морган закончил следующими словами прощания:«Я не знаю, кто будет смотреть эту запись. Меня не будет в живых, так что мнеэто безразлично. Я лишь надеюсь, что вы используете эти материалы, чтобынакрыть Маттиса и его слюнявых адвокатов. А если запись смотрят слюнявыеадвокаты, то пусть они все идут к чертям собачьим».

Грэй снял кассету и взглянул наприсутствовавших.

— Ну, господа, достаточно ли вам доказательствили нужны еще?

— Я знаю этих людей, — сказал Литски, приходяв себя. — С год назад я даже играл в теннис с Уэйкфилдом.

Фельдман поднялся из-за стола и ходил по залу.

— Как вы вышли на Моргана?

— Это длинная история, — ответил Грэй.

— Изложи мне ее краткий вариант.

— Мы нашли студента в Джорджтауне, которыйработал клерком на «Уайт энд Блазевич» прошлым летом. Он опознал Моргана пофотографии.

— Как вам удалось раздобыть его фотографию? —спросил Литски.

— Не спрашивайте. Это в статью не войдет.

— Я говорю, надо опубликовать эту историю! —громко воскликнул Краутхаммер.

— Надо опубликовать, — повторил Эллиот Коген.

— Как вы узнали, что он погиб? — спросилФельдман.

— Дарби вчера побывала на «Уайт энд Блазевич».И они проговорились.

— Где находились письменные показания икассета с записью?

— В сейфе Первого колумбийского банка. ЖенаМоргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил ни одной ошибки. Фактыдела о пеликанах полностью подтверждены другим независимым источником.

— Публикуем, — сказал Эрни Дебасио. —Публикуем под самым большим заголовком со времен отставки Никсона.

Фельдман остановился возле Смита Кина. Онивнимательно посмотрели в глаза друг другу.

— Публикуем, — сказал Кин.

Он повернулся к адвокату:

— Винс?

— С юридической точки зрения здесь нетвопроса. Но я бы хотел просмотреть материал, когда он будет подготовлен кпечати.

— Сколько потребуется времени для егоизложения? — спросил редактор Грэя.

— Часть материала, касающаяся дела, уженабросана. Я могу закончить за час или около этого. Два часа мне потребуется наМоргана. Самое большее — три.

С тех пор как он пожимал руку Дарби, Фельдманбольше не улыбался. Он прошел в другой конец зала и остановился вплотную кГрэю.

— Что, если эта запись подделана?

— Подделана? А трупы тоже подделаны, Джексон?Я видел вдову. Она настоящая, живая вдова. Газета уже писала о его убийстве. Онмертв. Даже его адвокатская фирма это подтверждает. И не кто иной, как он,говорит в этой записи о смерти. Я знаю, что это он. Мы говорили также снотариусом, который засвидетельствовал его подпись на показаниях. Она егоопознала. — Грэй перешел на повышенный тон и оглядывал присутствующих. — Все,что он говорил, подтверждает дело о пеликанах. Абсолютно все. Маттис, судебныйпроцесс, убийства судей. Потом, у нас есть Дарби — автор дела. И еще несколькотрупов. И тот факт, что они гонялись за ней по всей стране. Здесь нет изъянов,Джексон. Это материал для печати.

Наконец Фельдман улыбнулся.

— Это больше, чем газетный материал. Готовьтеего к двум. Сейчас одиннадцать. Оставайтесь в этом зале, закройте дверь иработайте. — Он вновь ходил по залу. — Мы собираемся здесь ровно в два ипосмотрим набросок. Никому ни слова.

Мужчины встали и покинули зал, но преждекаждый из них пожал Дарби руку. Они не были уверены, следует ли им говоритьслова поздравлений или благодарности или вообще слова, поэтому они простоулыбались и пожимали ей руку. Дарби при этом продолжала сидеть на своем стуле.