Царевич подался вперёд и приподнял её лицо за подбородок. Вблизи его глаза казались невероятными – расплавленное золото с плескавшимся в глубине огнём. Мисра и сама залюбовалась, на мгновение забыв про свою маску. «Всё же ты и правда очень красивый мальчик, – подумала она. – Красивый и горячий. Давай-ка попробуем тебя на вкус, пока ты ещё жив…»

Его губы разомкнулись. Ей стоило податься вперёд совсем немного, но спешить было нельзя. Нужно было позволить ему доиграть роль завоевателя.

– За этим тебя подослали? – хрипло спросил он. – Ослабить меня?

Он нежно провёл кончиком когтистого пальца по её щеке, а в следующий миг она почувствовала сталь его кинжала у горла. «Неплохо», – оценила Мисра, не успев даже испугаться. Трепетно распахнуть глаза от страха, как подобало её маске, она тоже уже не успела, и поэтому выбрала второй вариант – доверчиво посмотрела на царевича и крепче обняла его за колени. Нужно было отдать ему должное, рука его не дрогнула.

– Моя жизнь и так принадлежит тебе, мой господин, – прошептала она чуть слышно. – Не только по твоей воле, но и по моей собственной…

Юноша желал её, она чувствовала это. И она знала, что при всей своей непредсказуемости он не сможет нанести удар сейчас, когда она сидела у его ног беспомощная, открытая. Это было не в его характере.

Он не убрал кинжал, лишь чуть переместил, а потом притянул её к себе свободной рукой, почти обнимая. Мисра оказалась зажатой между его бёдрами. Она стала мягкой и податливой, позволяя ему вести. Царевич запустил пальцы в её волосы, провёл кончиками когтей по её шее. Это было даже приятно, и она приглушённо мурлыкнула, совсем как кошка потеревшись о его руку. Последующее было вполне предсказуемо… Но вместо того, чтобы направить её, позволить ей ублажить себя, демон поцеловал её. Касание его губ было лёгким и совершенно не завоевательским, резко контрастируя с жёсткостью его хватки. Он точно пробовал её – так нежно, что она даже немного растерялась.

Кинжал от её шеи он отвёл только когда уложил девушку на расстеленных в шатре циновках, но из руки так и не выпустил. Мисра обняла его за плечи, отвечая на поцелуй несмело и вместе с тем достаточно соблазнительно, чтобы ему уже не хотелось отрываться. Его тело было красивым, как отлитая из бронзы скульптура, хоть он ещё и не вошёл в полную силу. «Хвост и рога не так уж тебя и портят, маленький завоеватель, – подумала она, улыбнувшись сквозь поцелуй. – Пожалуй, эта часть миссии будет приятной…»

Ей нравилось чувствовать над ним власть, пусть даже с его стороны это не было влюблённостью, а только лишь желанием. Но в юности грань между этими двумя чувствами порой была такой тонкой, что вряд ли царевич и сам различал её. Он не сумел противостоять ей, вполне предсказуемо. Она предстала перед ним именно такой, какой он хотел её видеть. Мисра прижалась к нему теснее, чувствуя, как изменилось его дыхание. Тонкая ткань её платья и его схенти были совсем незначительной преградой, не скрывавшей того, как его тело стремилось к ней.

– Одна ночь, господин, – прошептала она, изгибаясь ему навстречу. – Благослови меня хотя бы одной ночью с тобой…

Он нежно поцеловал её шею, не то чтобы очень умело, но это было даже приятно. Мисра позволила себе коснуться оснований его рогов. Рэмеи очень любили это – примерно так же, как эльфы – лёгкое покусывание ушей. Он издал приглушённый стон, и девушка поймала его взгляд, в достаточной уже степени опьянённый желанием, чтобы не отступить. Она улыбнулась ему со всей той нежной открытостью, с которой влюблённые женщины умели улыбаться своим избранникам. Ещё немного, и…

– Уходи, – велел он.

Опершись на руки, он резко поднялся, разве что не отскочил от неё, и сделал несколько вздохов, пытаясь восстановить дыхание. Мисра потрясённо воззрилась на него. Тело выдавало его – желание никуда не ушло. При этом он даже не посмотрел на неё, только указал кинжалом на выход из шатра.

– Что я сделала не так, мой господин? – дрожащим голосом спросила девушка, ломая голову, где же она промахнулась, чего не учла.

Демонокровный резко покачал головой и сделал к ней шаг. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и впервые Мисра не сумела прочитать то, что видела в его взгляде. Когда царевич наклонился к ней, она подалась ему навстречу, пытаясь возобновить свою ласку. Он резко поднял её на ноги и выставил из шатра.

⁂

Нэбвен терпеливо дожидался возвращения царевича. Ему доложили, что ещё на рассвете Ренэф отбыл на охоту в сопровождении телохранителя и кого-то из своего отряда. О том, как царевич отослал Мисру, ему уже тоже тайно доложили. Нэбвен предполагал, что Ренэф вернётся в скверном настроении, даже если охота будет удачной. В конце концов, правильные решения часто приносят очень мало радости, по крайней мере, в юности. Охота или хороший тренировочный бой были старым добрым способом сбросить напряжение, отвлечься от ситуации, которую не можешь разрешить внутри себя, – в этом бывалый воин Рэнефа отлично понимал.

Но сегодня Нэбвен ошибся. Ренэф вернулся в свой шатёр странно безмятежным, успев, судя по всему, не только поохотиться, но и поплавать в реке. Военачальник не стал задавать неудобных вопросов, только с улыбкой полуутвердително заметил:

– Верю, что охота была удачной, Ренэф.

Царевич коротко кивнул, подошёл к невысокому плетёному креслу, по деревянной спинке которого шла глубокая трещина, и задумчиво взвесил его в руке. Нэбвен помнил, что ещё вчера днём трещины не было. Удивительно, что стул вообще пережил вспышку гнева, которого этот предмет мебели явно отведал сполна.

Тем временем юноша, как ни в чём не бывало, сел и посмотрел на военачальника. Его лицо и взгляд оставались спокойными – непривычно спокойными. «Затишье перед песчаной бурей, – подумал Нэбвен. – Вот теперь он действительно устал ждать, и задерживать его больше нельзя…»

– Мы уже обсудили переформирование отрядов, – сказал Ренэф. – Дальнейший план действий также оговорён. Нужно уладить последние дела здесь. Я хочу, чтобы через два дня мы выдвинулись на Леддну.

Военачальник не сказал больше ни слова о снабжении, о раненых воинах, об отрядах наёмников, так и не давших о себе знать. Он лишь склонил голову и произнёс:

– Всё будет сделано, господин мой царевич.

⁂

Отец не шутил, когда говорил, что обучиться ей придётся многому и в кратчайшие сроки. Придворная жизнь захлестнула Анирет, как Великая Река Апет – Империю во время разлива, и речь шла вовсе не о светских беседах и пышных