космического характера. Другим аналогом служит упоминание «заморских» рыб. Да и сама форма стихотворных вопросов и ответов в этих двух стихотворениях идентична.

«Рыбьи» шифры, по всей видимости, не пользовались такой широкой популярностью, как шифры пернатых. В русских сказках достаточно часто использовались, главным образом, две рыбы: ерш и щука. И числовые значения, соответствовавшие этим рыбам, можно предполагать, исходя из самого содержания русских сказок. Рыбами называли некоторых мифических, а также некоторых, не относящихся к рыбам, не мифических представителей водной стихии.

В древности существовало мнение, что области звездного неба, на которых мало звезд, были водные, представляли собой моря со звездными островами [157]. К мокрым областям относили созвездия Кит, Водолей, Рыбы и другие, которые не имели ярких звезд. Так как космические воды в философской доктрине астральной религии соотносились с тьмой и мраком, то полное солнечное затмение могло быть иносказательно представлено как вселенский потоп.

«Рыба Мелузина во Окияне живет»

(старинный русский лубок)

Тем не менее уже в глубокой древности существовал обряд крещения водой. Величайшие реки имели, судя по идеологическим построениям древних мудрецов, небесные истоки. Мифологические источники утверждали, что на небе начинались Нил, Ганг и многие другие реки [33, 205J. Уподобление земных вод водам небесным приобщало людей, прошедших омовение в таких водах, к небу. Ранние христиане называли Иисуса рыбой, а сами себя называли рыбаками, следующими за рыбой. Рыба являлась тайным знаком крещения.

Один из древнейших шумерских текстов содержит 150 строк на 9 глиняных табличках. В этом тексте описывался род аквариума, в котором обитало множество рыб. Каждой породе рыб посвящена одна или несколько стихотворных строк. Не исключено, что эти строчки уже в то время являлись своеобразным «рыбьим» шумерским числовым кодом.

В плане универсальности у разных народов «рыбьи» числовые шифры, вероятно, проигрывали шифрам животных и особенно сильно проигрывали «птичьим» числовым шифрам, так как большое количество птичьих пород относятся к птицам перелетным, и их можно видеть в таких районах земного шара, которые значительно удалены друг от друга.

Нанялся мальчик-сирота по имени Андерс из датской сказки на три года на службу к колдуну. А в подземных зверинцах у колдуна каких только не было зверей, птиц и рыб! Кормил их колдун лишь один раз в три года. И приставил колдун Андерса на первый год лесных зверей кормить, в один день управился с этим делом мальчик. А затем превратил колдун мальчика в зайца, и целый год тот прыгал зайцем. Затем приставил колдун мальчика лесных птиц кормить, и накормил Андерс птиц также за один день. После этого превратил колдун мальчика в ворона, и целый год тот летал вороном. Затем приставил колдун Андерса кормить рыб. А там были и акулы, и лососи, и сельдь, и треска. За один день накормил мальчик рыб досыта и был превращен в рыбку. Там, на морском дне, он встретил в хрустальном замке свою любовь — дочь колдуна по имени Хельга. Одолел он с ее помощью колдуна, и многие звери, птицы и рыбы расселились по лесам, в поднебесье, по морям, рекам и озерам. Обращает внимание в этой сказке чрезвычайно редкий прием пищи живыми существами. Загадка периода один раз в три года быть может раскрываться возможным чередованием в древности числовых шифров зверей, числовых шифров птиц и числовых шифров рыб. Впрочем, числовые шифры рыб кое-где, вероятно, использовались не столь широко, как, например, числовые шифры человеческих имен. К тому же набор рыб в разных местностях планеты не столь универсален, как наборы зверей и птиц. Так могло быть, например, у южных славян, где действовало трехглавое чудовище, у которого одна голова поедала зверей, другая птиц, а третья — людей.

Скворец-рыба. Прорись

Скворец-рыба.

Прорись из лицевого списка XVIII в. «Собрания о неких собствах естества животных» Дамаскина Студита

В своем словаре О.В. Белова со ссылкой на одного из авторов XVIII в. приводит такие слова: «Есть в мори некая рыба, именуемая скворец: Подобна лицом скворцу птице». Эта рыба изображена на рисунке.

Если скворец вместе с дроздом, как это было предположено выше, символизировал число 27, то рыба с птичьей головой по стариннейшему представлению могла иносказательно информировать о завершении одного, «птичьего», цикла счета лунного месяца и о последующей «рыбьей» системе счета. Справедливости ради следует отметить, что встречаются и другие названия птиц с уточнением «рыба». Поэтому возможно, что в некоторых случаях птичьи шифры могли использовать люди, которые не очень хорошо знали рыбьи шифры. Возможен также вариант, по которому рыбьих шифров было несколько, и какие-то рыбьи шифры противоречили друг другу, а во избежание путаницы обращались к идентичным элементам более широко распространенных птичьих шифров.

Водяной и русалка

По аналогии с «птичьими» шифрами «рыбьи» шифры должны были бы начинаться с царя морского или водяного, который символизировал, по всей видимости, число один. В таком случае аналогом колпицы, женщины-птицы, являлась, вероятно, женщина-рыба, русалка, которая могла бы персонифицировать, как и колпица, число два.

В русской былине морской царь за «нежную» игру на гуслях подарил новгородцу Садко, сидевшему на «бел-горюч камне», «три рыбины ― золоты перья». Голова у царя морского была «как куча сенная». Жил он «во синем море», там у морского царя была «палата белокаменная», А в русской сказке, называвшейся «Морской царь и Василиса Премудрая», морской царь жил в озере и был способен превращаться в птицу, орла, а его дочь, Василиса, — в голубку. Вообще же, в разных сказках водяной был многолик, превращался то в угря, сома, карпа, щуку, осетра, то в лошадь, свинью, корову, собаку. Ему принадлежали стада рыб и животных. Интересно отметить намек на отражение луны в зеркале водной глади озера, ведь орел персонифицировал луну.

В народе водяного царя иногда называли водяным дедушкой, воловиком, водяником и, не без влияния христианства, водяным чертом. Считалось, что он жил в больших реках, озерах, болотах, больше любил глубокие места, омуты, водовороты, колеса водяных мельниц. Под водой у повелителя морских глубин были свои дома, а то и дворцы, в которых было много золота, самоцветов и серебра. А в словенской сказке во дворце у водяного были даже хрустальная, серебряная и золотая комнаты, груды жемчуга и, что немаловажно, желание спасти от смерти утонувшего мальчика.

Обычно водяной имел вид обнаженного старика, покрытого тиной и водорослями, с длинной зеленой или седой бородой. Иногда водяной из зеленых водорослей свивал себе боярскую шапку и обвивал водоросли вокруг пояса. Впрочем, кое-где считалось,