Руксус спокойно кивнул. Ещё целых девятнадцать дней мира…

Валерика не сводила с них скорбного взгляда. Альберт топтался на месте, Марианна будто закрылась в себе сильнее обычного, взгляд её застыл.

–У вас ещё есть время, чтобы в полной мере осознать произошедшее. Не буду мешать вам в этом. Можете идти. Руксус, останься.

Юношу повеление верховной настоятельницы не удивило. Он ждал чего-то такого.

Валерика подалась назад, облокотившись об мягкую спинку стула, но расслабиться это не помогло. Смертельная тоска и боль сжимали её любящее материнское сердце.

–Ты как-то уж слишком расслаблен, сын мой. Неужели твои сны придали тебе столько спокойствия?

Юноша небрежно пожал плечами.

–Я знал, что это должно произойти, но не знал, когда. Теперь, когда этот день настал, я пока что не чувствую ничего, кроме облегчения. Мне тревожно за Марианну и Альберта, но за себя отчего-то не переживаю, не знаю, почему.

Валерика едва заметно кивнула, приняв слова юноши как должное. В его словах и действиях она видела Методора, а к нему у неё всегда было мало вопросов – такова загадочная природа наиболее одарённых псайкеров из числа расы людей.

–Это безусловно хорошо, что ты держишь себя в руках, Руксус, но ты должен отдавать себе полный отчёт в том, что тебя ждёт.

–Вечная война, кровь, насилие, и миллионы смертей? Прошу вас, госпожа, мы слышим об этом с семи лет.

–Нет, золотце, я немного не об этом. Попав в Полк, вы станете его частью – и уже никто не сможет, да и не станет вставать на вашу защиту. Я здесь не всегда могла уберечь вас, а в Имперской Гвардии вы всегда будете под дулом пистолета, – ей было тяжело говорить эти слова, но ради блага своих детей, она обязана. – Вашей смерти будут хотеть как враги, так и сослуживцы.

–Наши тюремщики и палачи, вы хотели сказать, – с улыбкой ответил Руксус.

–Вот именно об этом я сейчас и говорю. Пойми, Руксус, здесь, в стенах этой школы я и другие наставники хоть как-то могли уберечь вас от некоторых угроз, но там у вас не будет никакой защиты. Ты будешь обязан поубавить свой пыл.

–Зачем? Не задумывались вы над тем, госпожа, что для нас может быть несколько…более привлекательных вариантов развития событий?

–Например? ­– не поняла Валерика.

–Милосердная пуля в лоб, скажем. Чтобы не терпеть ужасов войны, презрения солдат и офицеров, которые хоть и проливают свою кровь бок о бок с нами, всё равно нас ненавидят. В такой обстановке расстрел – неслыханная милость, вы так не считаете? Впрочем, это не мой вариант.

Валерика поняла, что он имел ввиду, и лишь покачала головой. Каким сломленным и напуганным он пришёл сюда, и каким несгибаемым, непреклонным уходит!

–Прошу тебя, Руксус, не будь таким эгоистом. Уходишь на войну не ты один. Марианна и Альберт далеко не так сильны и талантливы, как ты. Подумай о них, хотя бы на мгновение.

Взгляд юноши изменился, дикие искорки в нём исчезли. Он даже немного опустил голову.

–Альберт и Марианна. Да, я понимаю, госпожа, и признаю свою вину. Они моя семья, и я сделаю всё, чтобы их защитить.– Отрадно это слышать, Руксус.

Она встала, приблизилась, и нежно, со всей своей материнской любовью обняла. Руксус, разумеется, не сопротивлялся, но немного насторожился.

–Вы должны злиться на меня за мой слепой эгоизм, разве нет?

–Может и так, мой дорогой Руксус, но я не могу. Меня на самом деле в глубине души восхищает твоя сила духа. Система обучения санкционированных псайкеров ломает любого ученика…по крайней мере, я так считала до встречи с тобой. Иногда я даже ловила себя на мысли, что меня восхищает твоя сила не столько псайкера, сколько как человека. Ты не сломался, остался верен себе и друзьям. Уверена, с тобой они не пропадут.

–После ваших слов я уже не так в этом уверен, – поморщился Руксус. – Порой мне кажется, что моя ненависть к остальному Империуму слишком велика. Я боюсь, как бы она не ослепила меня, не заставила забыть о долге перед друзьями. Они моя семья, госпожа, вы это сами знаете. Брат и сестра, ближе них у меня никого не осталось. Но и того, почему так вышло, я палачам из Империума никогда не прощу. Впрочем, и это вы знаете без моих слов. Извините…

–Всё хорошо, мой мальчик, – она положила ладонь ему на голову; сквозь чёрную перчатку ощущалось приятное тепло, уже почти забытое. – Ты действительно можешь служить примером для остальных, но тебе еще многому предстоит научиться. Верю, что ты достаточно силен, чтобы выжить и приобрести необходимый опыт.

По его взгляду Валерика поняла, что юноша ещё переживает, но не за себя, а за друзей.

–Ты во многом прав, Руксус, и я действительно многое знаю. Например то, что все наставники насчёт тебя говорят об одном и том же.

Он отвёл взгляд.

– Контроль, да. О таком невозможно не думать и сложно забыть.

–Верно, мой мальчик. Что ж, эта школа сделала для тебя всё возможное, и если мы не смогли усилить твой контроль над собственным Даром, значит, ничего не сделаем и за оставшиеся девятнадцать дней. Хочу, чтобы ты знал: мне очень жаль. Я очень не хочу отпускать не до конца подготовленного ученика, но с другой стороны, опять же, мы едва ли что-то сможем сделать. Тебе было необходимо более продвинутое обучение, которого на всей Сионе просто нет.

–Не переживайте так за меня, – немного подбоченился Руксус. Валерика даже улыбнулась уголками губ. Несмотря ни на что, он остаётся совсем ещё мальчиком, задиристым и гордым. – Думаю, я справлюсь. В конце концов, война – отличный учитель. Или она научит меня лучшему контролю, либо убьёт, третьего не дано.

Валерика улыбнулась ещё шире, и от её улыбки на душе у юноши потеплело. За то, чтобы госпожа верховная настоятельница так искренне улыбалась, он был готов пройти десятки битв и сжечь тысячи врагов.

–Ты самый удивительный ученик, которого видела эта школа, мой дорогой. Ну же, обними меня ещё раз. Вот так, не смущайся. В конце концов, скоро настанет момент прощания, и мы уже скорее всего никогда не увидимся. – Непрошеные слезы всё же нашли выход. – У нас, конечно, есть ещё девятнадцать дней, но честно говоря, я чувствую себя так, словно уже потеряла вас.

–Нам очень повезло с вами, – искренне ответил Руксус, желая при этом хоть как-то