и смотрела в глаза надвигающегося паука. Я была слаба, связана и явно не только веревкой, но и какой-то магией, отчего шевелиться почти не получалось.

— Ну вот мы и встретилась снова, — расплылось в похотливой улыбке чудовище.

Вдохнула, выдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Если эта царственная рожа успела не только сюда примчаться, но и освежиться нашла время, значит, в отключке я находилась не пять минут и не десять.

Еще это означало, что меня уже должны были хватиться. Поняв, что жена пропала, Андрей поставит на уши пол-Московии, если не целый город.

Главное, чтобы император не держал его при себе весь вечер. У меня этого самого вечера в запасе просто не было…

— Тебе не надо быть на собственной помолвке? — снова безмолвно взывая к дару, бросила я.

Ну же, магия, миленькая, отзовись! Любимая, родная… Я в тебе сейчас так нуждаюсь!

— Мы здесь быстро закончим. Успею вернуться.

— Быстро? — усмехнулась, не сдержавшись. — И почему я не удивлена…

Игоря перекосило. Не то что-то прорычав, не то фыркнув обиженной лошадью, он стащил свой парадный мундир и… (вот гад!) начал расстегивать пуговицы на штанах.

— Ее сиятельство изволит подольше и побольнее? — ухмыльнулась венценосная скотина.

Пока он лениво, явно наслаждаясь полной надо мной властью, разбирался со своими штанами, я тысячу раз успела себя отругать за то, что сохранила невинность. Уж лучше с Андреем, изображающим любовь, чем с этим козлом!

Так, Машка, берем себя в руки и концентрируемся на магии смерти. Пусть я лишь однажды к ней обращалась, но и одного раза оказалось достаточно, чтобы как следует испугаться и понять, что с этой стороной моего дара шутки плохи.

Это мой козырь как раз на такой кошмарный случай. Шанс на спасение…

Одна беда: призывать смерть я толком не умела, а сейчас, когда голова раскалывается и даже шевелиться толком не получается, это казалось вообще за гранью возможного.

— Моя сладенькая, маленькая княжна, — протянул цесаревич, закончив разбираться с чертовыми пуговицами на штанах. — Такая недоступная и такая… беззащитная. Вся в моей власти… в моих руках…

Ах ты ж гад!

Игорь шагнул ко мне, и я в отчаянье выпалила:

— Зачем?! Зачем ты спутался с этими мразями?! Зачем губишь Россию? Это же твое наследие… Твои земли! Зачем хочешь подарить им свою империю?!

— Мою ли? — Цесаревич мрачно усмехнулся и, к величайшему облегчению одной бедовой попаданки, остановился, так меня и не коснувшись.

Та-а-к, заговариваем ему зубы! Тянем время и продолжаем призывать магию.

Андрей может и не появиться, а значит спасение утопающих окажется в руках самих утопающих.

И Чета тоже нет рядом…

— Ты, наверное, заметила, что мой батюшка здравствует и даже ни чихает. Ему пятьдесят два, и с таким лошадиным здоровьем он будет править еще о-о-очень долго. А что же я? — Наследник презрительно поморщился и стал обходить меня по кругу, снова напомнив мне ядовитого паука. — Должен буду ждать до старости лет, когда он наконец сдохнет? Я хочу править сейчас! Не жить мечтами о будущем, а владеть тем, что принадлежит мне по праву, уже сегодня!

Налицо комплекс Наполеона.

Вот только стремлением к власти Игорь компенсировал не маленький рост, а небольшое, я бы даже сказала, мизерное количество мозгов.

— И ты готов уничтожить собственного отца? — прошептала я, пытаясь постичь всю степень подлости этого выродка.

Не постигла и не поняла.

Цесаревич безразлично пожал плечами:

— В последнее время отношения у нас, мягко говоря, не ладятся. Его величество не желает меня понимать, а я не собираюсь перед ним пресмыкаться. То, что он решил всучить мне эту корову, Шарлотту, стало последней каплей. Но лучше не будем о неприятном, чтобы не пропало желание. А я тебя, радость моя, очень желаю… Так на чем мы остановились, красавица? — Жесткие пальцы сомкнулись на моей лодыжке и поползли выше, по тонкому кружеву чулка, задирая юбки.

Проклятье!

Тема родственных отношений явно была исчерпана, а я так и не сумела дозваться до своего смертоносного дара. Даже огненной магией его шандарахнуть не получалось!

Поджарить бы ему самое деликатное. Уверена, Шарлотта мне бы потом спасибо сказала.

— Как я здесь оказалась? — чувствуя, как рука мерзавца уже вовсю блуждает по внутренней стороне бедра, вытолкнула из себя. — Как вы заманили меня в ловушку?

— А ты так до сих пор и не поняла? — ухмыльнулся недонасильник. Но, кажется, скоро можно будет убирать приставку «недо». — Та вшивая тварь, что крутилась возле тебя все это время, служит нам. Преданно исполняет каждый наш приказ… Мы-то его за тобой следить и приставили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чет? Мой Чет?

Не знаю, что было больнее: услышать про тайные махинации Андрея или про предательство аджана. Моего… друга. Того, кому я доверилась и от кого уж точно не ожидала кинжала.

Не в спину — в самое сердце, которое теперь невыносимо болело.

— Паршивец, правда, долго не признавался, что у тебя есть магия. О твоем секретике мы узнали от моего человека, напавшего на тебя в Черноморье. Пришлось наказать рогатого. — Цесаревич подался вперед, вынуждая меня раздвинуть ноги и одним грубым рывком потянул за панталоны. Ткань затрещала, а у меня в глазах потемнело от ярости, отвращения, страха. — Но теперь он реабилитировался в наших глазах, а если ты Софушка будешь громко стонать и кричать, я, так уж и быть, не буду торопиться. Наслажусь тобой как следует, прежде чем забрать твою силу и твою жизнь.

Зажмурилась, закусила губу, до боли, до крови, и воззвала ко всем своим дарам сразу, вспоминая каждый урок аджана. Каждый миг, когда я, умирая от усталости, от изнеможения, взывала к магии и она откликалась.

Никогда меня не бросала.

Андрей Воронцов

Вопреки его опасениям, Татьяна молчать не стала. Не успели они оказаться в кабинете императора, как она, упав правителю в ноги, принялась захлебываться слезами и каяться. Пришлось подхватывать ее под руки и силой усаживать в кресло, потому что эта глупая женщина, ослепленная угрозой сожжения, никого, кроме себя, не слышала.

— Да успокойтесь же наконец! — не выдержал император. Раздраженно опустившись в кресло, добавил: — Прекратите истерику и отвечайте внятно! Князь…

Андрей кивнул и, приблизившись к зареванной аферистке, опустился перед ней на край стола, после чего холодно потребовал:

— Уймите эмоции, Татьяна, и отвечайте на мои вопросы. Вы же не хотите еще больше прогневить его величество?

Карганова шмыгнула носом, дрожащими пальцами взяла протянутый ей платок и промокнула им глаза.

— Я… я все расскажу…

Следующие полчаса она говорила: путано, сбивчиво, иногда снова срываясь на плач, но тихий, спокойный голос Воронцова мгновенно приводил