ЦК КПЧ», и с этого момента, как по команде, во всех чехословацких изданиях началась настоящая антисоветская истерия, которую мастерски разжигали сам А. Дубчек, Ф. Кригель, Ч. Цисарж и другие «реформаторы». Особенно активно вся журналистская братия стала «наезжать» на ОВД и его главкома И. И. Якубовского, который в своем письме А. Дубчеку подверг острой и справедливой критике главу военного Отдела ЦК генерала В. Прхлика, который нелицеприятно высказался об ОВД и его ПКК. Кстати, именно генерал В. Прхлик инициировал подготовку для руководства страны двух меморандумов о выходе ЧССР из состава ОВД. Еще в мае 1968 года он представил А. Дубчеку два меморандума, подготовленных в Военном институте социальных исследований и в Военно-политической академии им. К. Готвальда. Первый документ предлагал «сформулировать и зафиксировать государственные интересы страны в военной области», а второй — обсудить «Программу действий Чехословацкой народной армии». Оба документа объединяла критика состояния обороноспособности страны, ее следования в фарватере советской политики, неоправданных затрат на поддержание армии как составной части ОВД и неравноправности отношений в рамках ОВД[791].

Тем временем 17 июля 1968 года в Москве был срочно созван Пленум ЦК, на котором по докладу Л. И. Брежнева было принято Постановление ЦК «Об итогах встречи в Варшаве делегаций коммунистических и рабочих партий социалистических стран»[792]. Многие ораторы, выступавшие на Пленуме, требовали «перейти от слов к делу». Однако Л. И. Брежнев все еще не оставлял надежды договориться с «Сашей», поэтому предложил согласиться на его «просьбу» провести только двустороннюю встречу, без участия лидеров иных соцстран.

А через день состоялось заседание Политбюро ЦК, на котором Л. И. Брежнев заявил, что «в отношениях с Чехословакией наступил новый этап», что «время работает не в нашу пользу» и что «сейчас в Праге ждут приезда Чаушеску и Тито» и готовят «какой-то дунайский сговор»[793]. Однако, как ни странно, на этом заседании именно Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин заняли самую мягкую позицию, настаивая на проведении двусторонней встречи с вождями КПЧ. Но как бы в пику им К. Т. Мазуров, А. Н. Шелепин, Д. Ф. Устинов, Ю. В. Андропов и И. В. Капитонов говорили, что пора переходить «от слов к делу» и «принять более жесткие меры». Между А. Н. Косыгиным и Ю. В. Андроповым на сей счет даже возникла перепалка, но в итоге победила точка зрения генсека и премьера[794]. Вечером того же дня Л. И. Брежнев позвонил А. Дубчеку и предложил ему встретиться полными составами Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ 22 или 23 июля в Киеве или во Львове. Но тот предложил свой вариант места встречи — словацкий город Кошицу. Однако это не устроило Москву, и тогда был предложен компромиссный вариант: провести встречу в пограничном словацком городке Чиерна-над-Тисой, где, по хамскому выражению А. Дубчека, и прошли «переговоры с динозаврами».

Между тем уже на следующий день, 20 июля, по поручению Л. И. Брежнева с тайной миссией в Будапешт вылетел член Политбюро П. Е. Шелест, который провел приватные переговоры не только с Я. Кадаром, но и с В. Биляком на Балатоне. Именно на этой ночной встрече впервые и был поставлен вопрос о возможном обращении «здоровой части» руководства ЦК КПЧ к Москве с просьбой «о военной помощи»[795]. Завершив свою миссию, П. Е. Шелест сразу вылетел в Москву, где сначала переговорил с Л. И. Брежневым, а затем на заседании Политбюро, которое прошло 22 июля, проинформировал о своей поездке остальных членов высшего руководства страны.

Встреча в Чиерне-над-Тисой, ставшая последней попыткой образумить «пражских реформаторов», состоялась 29–31 июля 1968 года. По решению Политбюро ЦК в состав советской делегации для участия в переговорах вошли Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, Н. В. Подгорный, М. А. Суслов, А. П. Кириленко, П. Е. Шелест, А. Н. Шелепин, К. Т. Мазуров, Г. И. Воронов, Д. С. Полянский, А. Я. Пельше, В. В. Щербицкий, П. Н. Демичев, П. М. Машеров, К. Ф. Катушев и Б. Н. Пономарев. По аналогичному решению Президиума ЦК КПЧ в состав их делегации вошли А. Дубчек, О. Черник, Л. Свобода, Й. Смрковский, Д. Кольдер, В. Биляк, Ф. Барбирек, О. Швестка, Й. Шпачек, Э. Риго, Я. Пиллер и Ф. Кригель.

Как ни странно, стенограмма этой встречи не велась, но содержание многих выступлений стало известно по ряду мемуаров, в частности А. Дубчека и, что особенно ценно, по дневниковым записям П. Е. Шелеста[796]. В первый день переговоров, когда каждый желающий мог высказать свое мнение, очень четко обозначились противные позиции групп А. Дубчека и Б. Биляка, который был поддержан П. Е. Шелестом, А. Н. Шелепиным и Б. Н. Пономаревым. Причем в ходе возникшей полемики П. Е. Шелест, крайне негативно относившийся к «пражским реформаторам», не сдержался и обозвал Ф. Кригеля «галицийским евреем», из-за чего А. Н. Косыгин даже был вынужден ходить с извинениями к поезду чехословацкой делегации.

На следующий день, чтобы сдвинуть саммит с мертвой точки, было решено провести две встречи: сначала тет-а-тет между А. Дубчеком и Л. И. Брежневым, а затем в составе «руководящих четверок» — Л. И. Брежнева, Н. В. Подгорного, М. А. Суслова, А. Н. Косыгина и А. Дубчека, О. Черника, Й. Смрковского, Л. Свободы. Никаких прорывов на новых переговорах не произошло, а утром 31 июля А. Дубчеку сообщили, что Л. И. Брежнев приболел и очередного раунда переговоров не будет. Тем не менее Первый секретарь решил проведать генсека, и именно на этой встрече произошел своеобразный прорыв. В ходе прошедшей беседы были достигнуты следующие договоренности: 1) КПЧ восстановит прежний контроль над всеми СМИ; 2) взаимная острая полемика на страницах СМИ будет немедленно прекращена; 3) органы госбезопасности, входящие в состав МВД, будут выведены из него и подчинены отдельному ведомству, которое возглавит В. Шалгович; 4) будут распущены все антикоммунистические клубы и партии; 5) и, наконец, со своих постов будут удалены Ф. Кригель, Ч. Цисарж и глава центрального телевидения И. Пеликан[797].

Но было совершенно очевидно, что выполнение этих договоренностей было смертельно для А. Дубчека как лидера «Пражской весны». Поэтому главной своей задачей он считал «продержаться» до 9 сентября, то есть до созыва XIV съезда КПЧ, который и должен был стать его личным триумфом в борьбе со всеми «консерваторами». А пока он тянул время и требовал новых уступок. Л. И. Брежнев в надежде на исполнение достигнутых договоренностей вновь пошел ему навстречу и дал свое согласие на проведение новой встречи «пятерки» не где-нибудь, а в Братиславе.

Братиславская встреча «пятерки», на которую Л. И. Брежнев с трудом убедил приехать В. Ульбрихта и В. Гомулку, состоялась 3 августа 1968 года. Внешне все прошло пристойно, но в «Братиславской декларации», принятой по итогам переговоров, было особо подчеркнуто, что «поддержка, укрепление и защита завоеваний, доставшихся ценой героических усилий и самоотверженного труда каждого народа, являются общим интернациональным долгом всех социалистических стран». Поэтому неслучайно в аналитической справке ЦРУ было указано, что на этой встрече А. Дубчек «купил возможность продолжать внутренние реформы за счет отказа от мыслей о независимой экономической, оборонной и внешней политике»[798].

7 августа в Праге состоялось заседание Президиума ЦК КПЧ, на котором А. Дубчек, представив обе встречи как свою личную победу, ни словом не заикнулся о кадровых перестановках, оговоренных с Л. И. Брежневым. Более того, в итоговом