— Все в порядке, — сказал Зак, подходя к ней. Джулиязавороженно смотрела на вороненое дуло, по-прежнему высовывавшееся из-за поясаджинсов. — Это были всего лишь лыжники. Наверное, слегка перепили и спустилисьслишком низко.

Джулия перевела взгляд на его лицо, но не смогла заставитьсебя сдвинуться с места.

— Пойдем, — мягко сказал Зак, — давай руку.

Она отрицательно покачала головой, пытаясь стряхнутьпарализовавший ее страх и говорить как можно ровнее:

— Нет-нет. Со мной все в порядке. Я сама.

— С тобой совсем не все в порядке! — резко возразил Зак,хватая ее в охапку. — Ты вот-вот хлопнешься в обморок.

Тошнота и головокружение наконец немного ослабли, и Джулиидаже удалось выдавить из себя подобие улыбки:

— Ты, надеюсь, не забыл, что мой брат — полицейский? Мне ужеприходилось видеть оружие. Я… я просто была не совсем к этому готова.

Джулия быстро приходила в себя. При мысли о том, чтоопасность позади, ее голова начинала снова кружиться, но уже от радости иоблегчения.

— Выпей это, — Зак протянул ей бокал с бренди. — Залпом и додна, — добавил он, после того как Джулия сделала лишь крохотный глоток ипопыталась вернуть ему бокал. Джулия заставила себя отпить еще немного ипоставила бокал на стойку.

— Я больше не хочу.

— Ладно, — не стал настаивать Зак. — Тогда пойди и примихорошую горячую ванну.

— Но…

— Сделай это. Не спорь со мной. В следующий раз я… — Онсобрался было объяснить ей, что именно намерен делать в следующий раз вподобных обстоятельствах, но внезапно понял, что следующего раза просто небудет. Да, сегодня тревога оказалась ложной, но благодаря ей он со всейотчетливостью понял, какому риску подвергает жизнь Джулии. Не говоря уже о том,какой страх ей пришлось испытать по его вине. В памяти все время всплывалисъежившаяся на снегу хрупкая фигурка и выражение безмерного ужаса, исказившеепрелестное лицо.

Было уже темно, когда Джулия, приняв ванну и переодевшись всвитер и брюки, снова появилась в гостиной. Зак стоял у камина, неподвижноуставившись на огонь. Его лицо казалось высеченным из камня.

Глядя на него, Джулия справедливо предположила, что его мучаетчувство вины перед ней. Но теперь, когда она немного успокоилась, всепроисшедшее виделось ей совсем в другом свете и вызывало совсем другие эмоции.Она начинала ненавидеть людей, которые обрекли его на такое существование, итвердо намеревалась выяснить, что сам Зак собирается предпринять, чтобыположить этому конец. Кроме того, она должна убедить его принять ее посильнуюпомощь.

Не решаясь сразу приступить к интересующему ее вопросу,Джулия решила дождаться окончания ужина. Имея уже возможность убедиться внедюжинных способностях Зака отключаться от своих проблем, она подумала, чтодвух часов окажется достаточно, чтобы он справился с нынешним, весьма мрачным,настроением. Она подошла к нему и спросила самым беспечным голосом, на которыйбыла способна:

— Ты собирался сегодня приготовить бифштексы в томновомодном гриле или предпочитаешь, чтобы этим занялась я? Зак обернулся иотрешенно посмотрел на нее.

— Извини, что ты сказала? Я не расслышал.

— Я пыталась разделить наши обязанности по кухне насегодняшний вечер. — Джулия засунула руки в карманы брюк и насмешливо добавила:

— Ты грубо нарушаешь билль о правах заложников.

— О чем ты говоришь? — переспросил он, поскольку смысл ееслов по-прежнему ускользал от него. Зак изо всех сил пытался убедить себя, чтоДжулия здесь в полной безопасности… пытался забыть ее взгляд там, в лесу…пытался внушить себе, что это был всего лишь случайный эпизод, который большене повторится.

Джулия улыбнулась ему одной из своих самых обворожительныхулыбок.

— Я говорю об обязанностях по кухне, мистер Бенедикт!Согласно Женевской конвенции, пленные не должны подвергаться жестокому инесправедливому обращению. А как, по-твоему, можно расценить то, что уже двадня мне приходится готовить в полном одиночестве?

Заку удалось выдавить из себя жалкое подобие улыбки икивнуть. В данный момент ему больше всего на свете хотелось лечь с ней впостель и хотя бы на какой-то благословенный час забыться и не думать о том,что обязательно должно произойти. Причем гораздо скорее, чем он это планировалпоначалу.

Вскоре Джулия имела возможность убедиться в том, что ееоптимизм по поводу скорой смены настроения Зака не имел под собой никакихоснований. Он был безупречно вежлив, но по-прежнему полностью погружен в своимысли. Тогда Джулия решила прибегнуть к еще одной уловке — заставить егорасслабиться с помощью спиртного. У нее накопилось несколько неотложныхвопросов, и она чувствовала, что гораздо скорее получит на них полные иоткровенные ответы, если Зак не будет так напряжен и сосредоточен.

Наклонившись вперед, она в четвертый раз наполнила его бокали протянула Заку, мысленно хваля себя за сообразительность.

Но Зак внезапно перевел взгляд с бокала на ее лицо и сухозаметил:

— Надеюсь, ты не собираешься меня напоить? Если это так, тоне трудись понапрасну, вряд ли у тебя что-нибудь получится.

— Мне принести виски? — спросила Джулия, подавляя нервныйсмех.

Рука с бокалом замерла на полпути ко рту. Только сейчас Заксообразил, что она действительно за ужином уж слишком усердно подливала емувино. Кроме того, Джулия весь вечер пристально наблюдала за ним с каким-тостранным выражением лица.

— Ты думаешь, что оно мне может понадобиться?

— Не знаю.

Испытывая нехорошие предчувствия, Зак наблюдал за тем, какДжулия пересела к нему лицом. Правда, первый вопрос прозвучал достаточноневинно и шутливо:

— Скажи, Зак, разве я не была образцовой заложницей?

— Безупречной, — согласился Зак, невольно поддаваясь ееюмору и пытаясь подыграть ее настроению.

— Ты также не станешь отрицать того, что я была послушной,всегда готовой помочь, веселой, дисциплинированной и делала даже больше, чемкухарка?

— Согласен со всем, кроме эпитета «послушной». Улыбнувшисьэтому замечанию, Джулия продолжала:

— А раз я была такой образцовой узницей, то не кажется литебе, что я заслужила некоторые… ну, скажем так, привилегии?

— Что ты под этим подразумеваешь?