к мрачным Стигийским водам,

Был я случайно в ту пору оратором в крае баварском,

И убеждают меня словом его восхвалить.

Я же: «Скажите, а что мне оставил он по завещанью,

Чтобы в искусстве свое горло я мог изощрить?»

Мне отвечают, что он ничего не оставил поэту;

«Раз ничего, — говорю, — будет лентяй без похвал».

43. К Ингольштадской академии[758]

Милое как-то письмо мне пришло от желанного друга,

Тотчас напомнило мне: надо б его навестить,

Осени чтобы плоды с ним срывать, приносящие радость,

И из кувшинов крутых пить молодое вино,

Муз потревожить затем и латинских и греческих вместе,

С лирою звонкою в лад наши и песни пропеть.

Юноши, вот почему я прошу терпеливо прощенья, —

Лекция с вами моя возмещена только что, —

Чтобы я, радуясь, мог навестить драгоценного друга,

10 Действием этим своим выполнить сладостный долг.

А между тем, если кто-то захочет сорвать мою славу,

Скажет, что я не могу долго нигде пребывать,

Я, читатель, прошу, кто мои почитаешь искусства,

Строфы вот эти предай легкому ты языку:

«Счастлив безмерно, кто смог мудрецов по обычаю древних,

Радостен, сам побывать во всевозможных краях,

Чтоб племена и народы повсюду на свете увидеть,

С тем и ученее стать в городе отчем своем.

Если бы Цельтис всегда укрывался лишь в городе нашем,

20 Не покидал никогда этих баварских полей,

Он, безупречный, не мог бы искусств вам много оставить,

Тех, что, настойчивый, он в разных краях приобрел».

Цельтиса строфы вот эти вы речи летучей предайте,

Радости полон, когда двинется в Австрию он.

44. Венской архигимназии[759]

К водам закатным когда Цинтий завтра последует спешно

И пополудни уже третий нам явится час,

Если захочет тогда кто-то мир Апулея постигнуть,

Пусть, друг-читатель, спешит он в обиталище к нам.

45. Об охваченных сном, кто в воображении вылетают на покрывалах; философам[760]

Как все привыкли они подниматься в ночи непроглядной

И свое тело во сне на покрывале несут,

Так воспаряет к высоким мирам их дух недреманный,

Коего мощная власть вышнего неба влечет.

46. Почему природа создала женщин болтливыми[761]

Женщинам мудро природа дала болтливые губы,

Чтобы детей научить произносить их слова.

47. К германцам, когда к ним вносили греческий[762]

В оное время пеласги язык этот сделали славным,

И философия вся древних на том языке,

И Аристотель великий, великий Платон говорили

Также на нем, и Гомер дивный свой труд написал, —

Ныне этот язык стал известнейшим в землях Авзонских,

Звук и источник теперь слова латинского, он

Начал, читатель добрейший, до наших земель добираться,

Чтобы германцы ему здесь научиться могли.

Счастлив безмерно, кто дожил до нашего времени, чтобы

10 Греков и римлян сумел он языком говорить.

48. По-гречески. Что переведено так:[763]

Цельтис-поэт, порожденный однажды германскою кровью,

Внес в отчизну свою эллинов древних язык.

49. Элегический дистих. Что переведено так:

Конрад Цельтис начнет ровно в первом часу пополудни

Греческий преподавать в собственном доме своем.

50. Цельтис Академии[764]

Завтра, когда уже Феб миру явит северных коней

И пополудни когда час уж второй отобьют,

Луций тогда пребывать будет в нашем зале и скажет

Он обо всем, что найдем и на земле и средь звезд.

51. К Бургу[765]

Клятвенно двадцать монет ты мне, Бург, обещал ежегодно,

Но не даешь, а в моих хочешь творениях быть.

Если бы кто захотел хвалить мои строки деньгами,

В целом бы мире никто не был богаче меня.

Вот что недавно совсем надо б сердцу постигнуть поэта:

Бург, ты горазд обещать, но не давать ничего.

52. О нем же

Бург, говоришь, что со мною ты поровну делишь любые

Блага Фортуны, что стал другом недавно моим.

Вижу, однако, что Бург только тех и считает друзьями,

Кто не должны получать и не нуждаться ни в чем.

53. О двух пораженных молнией монахах (Из сочинений Альберта Великого)[766]

Небо застыло когда, покрытое тучами густо,

Из отягченных глубин молнии грозно меча,

Двое монахов спешат уйти от грозы наступившей,

Чтобы достигнуть скорей монастыря своего.

Но одновременно рок настигает злосчастный обоих,

Падает с ливнем когда, вспыхнув, небесный огонь.

И одного из них тело погибельный огнь обращает

В прах, лишь один капюшон не повреждает его.

Огнь у другого палит капюшон, не тронувши тела;

Неба огонь обнажил мужа святого, а он,

Вообразив, что как спутник Юпитером взят он на небо,

Эти одежды одел, кои не тронул огонь.

Шагом дрожащим спешит он к себе в монастырь, восклицая,

Что сотоварищем он в царство Юпитера вхож.

54. О присланном кабане[767]

Шлешь кабана мне; пусть он не кабан, но Муза допустит

Вечное имя, — оно, может быть, ждет и тебя.

55. На представление «Кубышки» в актовом зале Венского университета[768]

Каждый, кто здесь пожелал бы латинские зрелища видеть,

Как представлялись они в школах латинских не раз, —

Греция их когда-то искусно давала в театрах,

Рукоплескала когда зрителей бурно толпа, —

Без промедленья в наш зал пусть он зрителем