80. К тому, кто объяснял, почему он скиталец

Место тебе твоя дарит звезда, а меня мои кружат, —

Значит, покой у тебя, а у меня непокой.

81. К нему же

Блещет, сверкая, одна мне звезда в средоточии мира,

Дарит возможность она разные видеть края;

Но цепенеет твоя на оси ледяной и застылой,

И у родного тебе быть лишь велит очага.

82. О слепом Гомере[779]

Древле незрячий один муж весь мир обозрел без изъятья,

После двойную пропел в песне рапсодию он.

Я же, Цельтис, двумя одаренный глазами, едва лишь

В силах увидеть один край Алеманский родной.

83. К Меркуриалам-купцам

Честное ты предлагаешь, а я все считаю — плохое,

Раз у тебя на устах вечно Меркурий в божбе.

84. О живописце, производящем уродливое потомство[780]

Был живописец, который детей народил безобразных,

Но вот рукою своей только красивых писал.

Спрошенный, как он умеет писать лишь красивые лица,

Но безобразными все вышли подобья его, —

Так отвечает: «Не видя, своих я детей созидаю,

Но поместив на досках, вижу кого я пишу».

85. О вере[781]

Как, если кто-то однажды в ходьбе вдруг падает наземь

И не встает, — без вины он Либитиной сражен;

Так и по мне, кто как лжец со злокозненным сердцем повержен,

Мертвым отныне навек в сердце пребудет моем.

86. О том, кто был лишен органа обоняния

Два найдутся, что в теле все силы у нас истощают, —

Боль и зловонье, они много приносят вреда.

Ты же, поскольку не чуешь зловония носом отвислым,

Ты здоровее, по мне, ноздри заткнувших свои.

87. О зубах рака

Если кто спросит тебя, где у рака находятся зубы,

Ты отвечай, что зубам место его в животе.

88. Сравнение скряги и ученого

Словно богатства скупец, что скопил он за долгие годы,

Может вконец промотать в краткий поистине срок,

Так и сумевший освоить за многие годы немало

Разных искусств, обучать каждого может тотчас.

89. Эпитафия Георгу Геймбургу[782]

Здесь я покоюсь, Геймбург, кто некогда первым в отчизну

Внес и законы и все Цезаря книги еще.

Римский пастырь меня подвергал обвиненьям во граде,

Ибо я подал совет лучший, чем был у него.

90. Эпитафия брату Николаю Эремите[783]

Дважды по восемь годов, Николай, я прожил на свете

Голода где у меня не было, как и еды.

Прожил я в Альпах холодных средь скал, нависавших громадой,

Град где от Галла свое имя святое приял.

91. Лонгину Элевтерию, музыканту и поэту[784]

Цельтиса Муза, Лонгин, шлет тебе пожеланья здоровья,

Хочет, чтоб польза одна не расставалась с тобой.

Коль Галатеи, искусник, ты ложе сумеешь покинуть,

Также и Вакха, кто бед множество многим несет,

Сам, умоляю, приди, чтоб утешить больного поэта,

Чахлое тело взбодрить милою речью своей.

92. К Иоанну Тихтелю, врачу[785]

Средство приятно твое было мне, безупречнейший Тихтель,

Что повелел для меня ты приготовить вчера,

Средство в страдающем теле спокойные сны породило,

Будучи хладным, оно выгнало жар из меня.

Чем, чем тебя наградить надо мне за милость такую

И за другие еще многие милости все?

Ты ведь не смертное даришь, поэт одаряет не смертным,

Век наш тебя изберет, дети восславят тебя,

Ведь никому, — это правда, — ты не был другом болтливым,

Мысли всегда у тебя были созвучны словам;

Ты ничего не таишь, но ко всем постоянен и верен

И неизменно всегда дружество в сердце твоем.

93. О выпадении снега и ливня путем сравнения

Падая, снег молчалив, но ливень бормочет водою,

Этот кончается вдруг, тот не спешит проходить.

Тающий снег создает наводненья великие в мире,

А бормотанье свое ливень кончает тотчас.

Так рассудительный муж со временем сердцем отходит,

Ну а глупца без конца яростный натиск стремит.

94. О двух родах людей[786]

Есть и такие, кто душу всегда на устах помещают,

Есть, кто в душе у себя речи содержат всегда.

Ты же коришь меня, что молчалив я и вечно безмолвен,

Среди которых мне быть, только ты ведаешь, Ян.

95. Элевтерию[787]

Целых три дня я тебя, Лонгин, не сподобился видеть,

Иль только в доме твоем каждый находит тебя.

Что там с тобою, здоров ли, иль, — я в подозрении, — болен,

Иль Галатея твоя в доме тебя заперла?

Ну напиши, чем ты занят, какою задержан судьбою,

Или уж сам появись в доме скорее моем,

Чтоб у меня улеглось о тебе лишь одном беспокойство,

Что так хочет тебя с милыми вместе собрать.

КНИГА V

Вступление

Вот злополучный удел, вот жизнь, — сплошное мученье,

Дарит какую сам бог мудроречивым певцам,

Бог ли нам это несет или рок, иль наше желанье, —

Бедственны все, кто блеснул добрым талантом своим!

1. Иоанну Фуземанну, королевскому сенатору, чтобы он дал обещанные мне королем деньги