— А тебе вообще запретили геройствовать на программном уровне — новый симбионт никогда не сможет перейти в дата-режим.

— Все ясно. Ты ведешь к тому, что пойдешь сам? — с тревогой в голосе спросил Фридрих.

— Думаешь, что не справлюсь? — рассмеялся в ответ Серафим.

— Да не о том речь. Скорее мы тут без тебя пропадем.

— Фрид, не придуривайся, вы прекрасно справитесь и без меня. Продержитесь, сколько сможете, и сразу отступайте, если защита от излучения ослабнет. Тоннель с кабелями для внешнего подключения прямо под полом. По нему вы доберетесь до обшивки корабля.

— Но мы не можем вас бросить!

— Все в порядке. Гедеон заблокирует нас в хранилище. Даже если вы отступите, Сознание так быстро туда не проникнет. Им придется долго и аккуратно вскрывать дверь, ведь по ту сторону ядро. А как выбраться обратно придумаем потом. И больше никаких «но», время поджимает! Ты теперь, кстати, за главного, Фридрих.

— Вот же. Зараза. Знаешь, Серафим, иногда ты просто невыносим.

— Ага, стараюсь не терять форму.

Стрельцов двумя пальцами отсалютовал своему металлическому товарищу и подошел к Марку. Парень полностью сосредоточился на наблюдении за противником, пытаясь выбросить из головы предыдущий разговор.

— Марк, не нужно лезть в могилу раньше времени. Шанс проявить себя еще обязательно появиться. Ты можешь дать этому миру гораздо большее, чем думаешь.

— Но я правда справился бы!

— Знаю. Потому и даю тебе эту штуку.

Из руки Серафима в раскрывшуюся ладонь Марка упал причудливый блестящий камень.

— Это же комплексный кристалл!

— Ага, мой первый. Он поврежден и годится только для хранения информации, но я записал сюда все свои самые важные знания и воспоминания.

— Потрясающее, — Марк смотрел на кристалл, как на священную реликвию. — А зачем ты даешь его мне?

— Потому что самое главное, парень — это быть готовым ко всему. Если в процессе я тронусь рассудком, то ты поможешь этой действительно бесценной базе данных не кануть в небытие. Если, конечно, захочешь.

— А ведь и правда, так можно будет вернуть тебя в строй в случае чего.

— Да, в некотором смысле, — рассмеялся Серафим, а затем серьезно добавил. — И помни, Марк, тебе не нужно никому ничего доказывать, просто будь самим собой.

Ален так увлеченно рассматривал свой подарок, что Стрельцов не стал его больше отвлекать и направился к Гедеону. Тот снова стоял на двух ногах, но все еще пошатывался.

— Ну что, пойдем разбираться с твоим камнем.

Гедеону не терпелось взять реванш за прошлую неудачу, поэтому он быстро пролез назад в хранилище, махнув всем на прощание рукой. За ним последовал Серафим, закрыв за собой створки двери.

— Можешь ее заблокировать? Да так, чтобы даже самому было трудно открыть.

— Сейчас сделаю.

Пока Гедеон занимался дверью, Серафим осматривал ядро Сознания. Это был полутораметровый кристалл бледно-оранжевого цвета, имевший форму ровной шестиугольной призмы. Только его верхний конец переходил в некое подобие короткого шпиля, составленного из переплетения ромбовидных граней. Мягкий свет, исходящий от ядра, манил к себе, но при этом вызывал и какой-то животный страх. Находиться в его лучах Серафиму было тяжело даже несмотря на защиту симбионта. Непонятный шум и пульсация в голове Стрельцова все нарастали, но, к счастью, вскоре подошел Гедеон, закончивший возиться с дверью.

— Все готово, босс. Будем начинать?

— Само собой, а то я долго не выдержу такое интенсивное излучение. У тебя же есть физический порт?

— Конечно, у меня их целая россыпь. Всех форм и размеров. Какой нужен?

— Открывай все, симбионт сам разберется. Когда синхронизируемся, сконцентрируйся на расчетах параметров передачи, а я позабочусь об остальном. Энергию можешь не жалеть, комплексный кристалл полностью заряжен.

— Хорошо, я тебя понял.

Гедеон схватился за ядро Сознания сразу всеми конечностями и повис на нем. Внешне больше ничего не происходило, разве что изредка между камнем и металлическим октаэдром проскакивала молния. Но Стрельцов отчетливо видел в инфракрасном спектре, как начал разогреваться корпус самоходного контейнера. Примерно через минуту на одной из его граней раздвинулись створки, скрывавшие нишу с различными разъемами. Серафим накрыл ладонью сразу все и представил, как соединяется с Гедеоном. Его кисть в ответ ярко мигнула и начала расщепляться на тонкие жгутики, которые быстро проникли везде, где только смогли. Десятка секунд хватило на синхронизацию с Гедеоном, после чего началось подключение к Сознанию.

Хранилище перед глазами Серафима стало расплываться и заваливаться на бок, а затем вообще скрутилось спиралью, превратившись в набор вложенных друг в друга разноцветных колец на фоне темной пустоты. Одной лишь силой мысли их можно было вращать, причем одновременно начинало меняться и наполняться деталями окружение. Сам процесс подключения напоминал настройку радио, разве что приходилось регулировать положение не единственной ручки, а сразу десятка. Естественно, на самом деле все было гораздо сложнее, но вычисления взял на себя Гедеон, оставив Серафиму наиболее простую, но при этом требующую аналитического мышления часть работы.

Стрельцов двигал кольца туда и обратно, подбирал различные комбинации, а затем внимательно наблюдал за результатом. Образы, звуки и запахи вокруг становились то яснее, то снова размывались и искажались, растворяясь в пустоте. И изменения эти происходили очень быстро. За мгновение темное и монохромное изображение могло превратиться в кислотно-яркое марево, а тихий шепот смениться звонким набатом. Серафим проанализировал бесчисленное количество вариантов, пытаясь найти между ними связь и установить закономерность. В конце концов кропотливый труд принес результат: он определил то единственное положение колец, которое позволило вклиниться в обмен данными внутри Сознания. Теперь оставалось только нарушить этот процесс.

Серафим оказался один на один с коллективным разумом, ведь в своем текущем состоянии Гедеон был не в счет. Все происходящее представлялось ему в виде интересного образа. Большая круглая арена с гладким мраморным полом. Он стоял посреди полированной поверхности, на которой не было ничего, кроме отражения звездного неба. Звезд на нем оказалось необычайно много, гораздо больше, чем можно увидеть в реальности. Их света вполне хватало, чтобы осветить не только саму арену, но и окружающие ее трибуны. Они бесконечными рядами возносились куда-то вверх и терялись там в темноте. На ровных каменных скамьях сидели однотипные человеческие фигуры и о чем-то говорили между собой похожими друг на друга голосами.

Когда Серафим здесь появился, тысячи ртов одновременно замолкли. Тысячи пар глаз синхронно обратились к центру арены. Маленький человечек оказался под давлением бессчетного количества холодных