Вместо того, чтобы исправлять ошибки, спрятаться? — с каждым словом Серафим все больше распалялся. — Считаю себя лучше? Да не смеши! Ты уже видело в моих воспоминаниях, что это не так. Не после всего, что я успел натворить. Вот только не стоит строить из себя светоч добродетели. Мы оба монстры, Сознание. Но не те несчастные сломленные души, которые ты обмануло.

— Мы — это одно целое. Нет никаких «меня» и «их». И нет никакого обмана. Все эти люди сами выбрали счастливую жизнь в мире с собой и другими.

— Чушь! Ты просто надавило на их слабости, а потом пережевало и выплюнуло. Прекрасный план, поздравляю.

— Бесполезно, Серафим. Наше единство нерушимо. Ты далеко не первый, кто пытается поколебать его своими жалкими провокациями. Просто смирись, что оказался неправ, и спокойно стань частью Сознания.

— Ты еще в первую нашу встречу поняло, что не смирюсь. Поэтому и не хотело иметь со мной дело, правда? Но теперь пути назад нет, и частичка Серафима Стрельцова будет отравлять тебя вечно. Кушать подано, не подавись.

Сознанию явно не понравилось услышанное, и оно всерьез взялось за Серафима. Он чувствовал, как с каждой секундой теряет себя. Воспоминания расплывались, ощущения притуплялись, а эмоции уступали место холодному равнодушию. Но Стрельцов нашел силы, чтобы еще раз уколоть своего противника.

— Поздравляю, мы почти стали одним целым. И теперь я вижу твою суть. Изначально неверная идея Лон Дейка, которая еще больше извратилась от криков и стонов чужих порабощенных умов. Мысль, превратившаяся в ненасытного ментального паразита, живущего за счет других.

— Довольно. Мы — совершенная форма жизни.

— И в чем смысл такой жизни? Захватить все и вся? Но ради чего?

— Ты не понимаешь. Не можешь постичь, как прекрасна наша мечта. Но теперь тебе придется…

Сознание не успело закончить свою мысль. Сотрясающий пространство скрежет заставил все его сущности, включая и Серафима, скрючиться от боли. Гедеон выполнил возложенную на него задачу в реальном мире, что вызвало ответную реакцию здесь. Ядро на самом деле было только частью Сознания, но играло ключевую роль в сохранении его единства. Сейчас Серафим отчетливо видел, что внутри коллективного разума не существовало самостоятельных личностей, однако из их остатков сформировалось множество обобщенных. Они являлись воплощением определенных человеческих желаний или концепций, зачастую плохо совместимых друг с другом.

Любовь и насилие, порядок и свобода, месть и покой и еще многие другие удерживались вместе исходной идеей о всеобщем абсолютном единстве. Но когда эта связь лишилась аппаратной поддержки и потеряла силу, созданная Серафимом трещина стала быстро разрастаться. Составные части Сознания сразу ринулись наружу. Началась грызня за некогда общий запас ресурсов и живой силы. Серафиму сложно было сказать, является ли такой исход победой, но хотя бы в ближайшем будущем человечеству больше не грозило исчезновение.

К сожалению, разрушение единого Сознания стало концом и для Серафима. Он был только-только поглощен и еще полностью зависел от ядра. Без него Стрельцов быстро растворился в бушующих потоках информации, так и не став частью какой-нибудь из обобщенных личностей. Вместо этого он напряг силы, чтобы напоследок еще раз вспомнить всех, с кем прошел свой жизненный путь. Друзей и противников, подчиненных и начальников, а в особенности тех немногих, кого бы мог назвать своей семьей.

XL

Гедеон помнил только яркую вспышку, после которой очнулся уже лежащим на полу. Это было очень странно — видеть перед собой расплавленный самоходный контейнер, фактически свое тело. Если быть точным, прежнее тело. Гедеон пока что даже не пытался осознать произошедшее. Он решил сначала заняться тем, что хорошо понимал: последней просьбой Серафима.

Потратив минуту на то, чтобы привыкнуть к движениям нового тела, Гедеон установил бомбу. Затем он нажал на оранжевую кнопку и по совету Серафима забился в самый дальний угол хранилища, укрывшись за стеллажами. Мощный направленный взрыв залил все вокруг ярким светом. Когда пыль осела, а визор пришел в норму, Гедеон увидел, что смог отколоть от ядра большой, примерно в четверть исходного размера кусок. Он не стал проверять, было ли этих повреждений достаточно, и занялся дверью.

Сначала по ту сторону слышались звуки боя, но вскоре они стали отдаляться. К моменту, когда Гедеон закончил, шум и вовсе стих. Снаружи не было никого живого, только холодные тела зомбированных. А прямо перед входом в хранилище оказалась аккуратная круглая дыра. Это означало, что остальные уцелели и эвакуировались, следуя указаниям Серафима. Гедеон спрыгнул туда и не спеша пошел по узкому коридору. Он старался соблюдать осторожность, ведь было неизвестно, что могло спуститься вслед за отступающими.

До выхода оставалось уже совсем недалеко, когда корабль сотряс сильнейший удар — результат жесткой посадки. Коридор сильно наклонился, а протянутые по его обеим сторонам силовые кабели сорвались со своих креплений и перегородили проход. Из-за огромного сечения их было трудно сдвинуть даже симбионту, поэтому Гедеону пришлось последнюю часть пути ползти через образованный ими причудливый лабиринт. Тем не менее ему довольно быстро удалось преодолеть препятствия и добраться до комнаты стабилизатора системы внешнего питания. В одной из стен была череда неровных отверстий, через которые виднелось небо Нью-Терры.

Огромный тяжелый корабль рухнул, не успев полностью выпустить опоры, из-за чего глубоко зарылся в грунт и сильно накренился. Он оставил за собой на поверхности планеты глубокий и длинный рубец, весь заполненный огнем. В противоположность земле внизу, сейчас напоминающей филиал преисподней, над горизонтом разгорался невероятно красивый золотисто-зеленый восход. Гедеон долго любовался этим видом, пока не заметил, что чуть ниже его товарищи расположились внутри небольшого углубления в обшивке и тоже смотрели на небо. Он начал спускаться, но несколько медлил, ведь еще не решил, что сказать остальным. В конце концов топтание на месте закончилось, когда Гедеона заметил Фридрих.

— Эй, дружище, мы здесь! Спускайся к нам! — стальная ручища андроида замахала в приглашающем жесте.

— Рад, что ты выбрался, командир, — широко улыбнулся Алтер.

— А где Гедеон? С ним же все в порядке? — забеспокоился Айзек.

Квад обрабатывал раны Марка и, не дожидаясь ответа, вернулся к этому занятию. Сам же Ален, распластавшийся на обшивке, выглядел, как выжатый лимон.

— Спасибо тебе и Гедеону. Не знаю, что вы сделали, но очень вовремя. Зомбированные нас крепко прижали и скоро бы задавили числом. А потом будто кто-то щелкнул переключателем, и они все разом застыли, постояли так пару секунд и начали месить друг друга. Да еще и с такой