– Так я ж помню вас, – улыбнулась в ответ хозяйка, – вы жевыступали в клубе милиции, я в первом ряду сидела. У вас лицо запоминающееся. Авы и не изменились совсем. К нам ведь редко из Москвы приезжали, да еще изтакого известного журнала. Вот и запомнила я ту встречу. А Игорек мне вашиписьма вслух читал, рецензии, которые вы писали ему. И журнал я выписываламного лет. Вы там специальным корреспондентом работали, и ваша фотография быланад статьями. Нет, вы не думайте, я бы авантюристку какую-нибудь в дом непустила.

– Надежда Ивановна, если у вас такая хорошая память на лица,может быть, вы помните, как выглядела та женщина?

– Подробно я ее, конечно, описать не смогу. Но знаете, онабыла… Как бы это сказать? Внешне неприятная, лицо такое… В общем, неприятноелицо. Но человек очень хороший. Знаете, бывает, посмотришь – урод настоящий, акак поговоришь, пообщаешься с человеком, сразу забываешь об этом. Оченьобаятельная женщина, вот как звали, не помню.

– Вы кому-нибудь из коллег Игоря рассказывали о ее приходе?

– Нет, что вы! Она с самого начала предупредила, что союзнаяпрокуратура пересматривает это дело секретно. Она сказала, есть основанияподозревать, что настоящий убийца работал в милиции. Мол, так все подстроенохитро, будто он знал о ходе расследования все, каждую мелочь. Поэтому онапросила, чтобы я никому ничего не говорила. Даже подписку взяла онеразглашении. Бланк был официальный, «Прокуратура СССР». Она обещала, чтовернет Игоряшин дневник, но не вернула. Видимо, у них там все в тупик зашло, ейне до того было.

«Да, – подумала Лена, – ей было не до того…»

– Значит, никаких бумаг, ничего не осталось? – спросила она.

– Никаких. Все, что было, я отдала. Да и было мало: общаятетрадь, дневничок Игоряшин, и еще он какие-то заявления хотел писать, быличерновики тех заявлений, исчерканные, непонятные.

– А куда он хотел писать, не помните?

– Так туда и хотел, в Генеральную прокуратуру.

– Он успел их написать и отправить?

– Нет, – покачала головой Надежда Ивановна, – не успел. Онхотел еще кое-что выяснить, прежде чем отправлять.

И не успел.

У Надежды Ивановны Захаровой Лена пробыла совсем недолго.Она обещала Майклу вернуться к шести. Он загорелся идеей навестить старуюбиблиотекаршу прямо сегодня.

– Человек, проработавший в книгохранилище столько лет,просто обязан много знать, – заявил он, – к тому же эта старая леди можетрассказать о двадцатых-тридцатых годах, о раскулачивании, о том, как большевикиохотились на языческих шаманов. Она живой очевидец. Нельзя упускать такуювозможность.

Лена собиралась завтра найти дом, в котором жил когда-тоВолков. Она не знала адреса, но надеялась найти по памяти. Там навернякаостались те, кто помнит его. Она скажет, что пишет статью о детстве и юностивеликого продюсера. Но это завтра. А пока нужно немного перевести дух,отвлечься хотя бы на один вечер. Слишком много всего…

Она опоздала на десять минут. В фойе гостиницы сидели Майкли Саша, а между ними какая-то незнакомая красотка, которая бойко болтала сМайклом по-английски.

Девушка была потрясающе красивой – огненно-рыжие прямые, допояса, волосы, раскосые зеленые глаза, высокие скулы, большой чувственный рот.Одета она была просто и дорого – шерстяные светло-серые брюки, черныйкашемировый свитер.

Подойдя ближе, Лена остановилась в нерешительности. – О, воти ты наконец! – радостно воскликнул Майкл. – Познакомься, это Наташа.

Девушка окинула Лену оценивающим взглядом и, холодно кивнув,продолжила рассказывать Майклу рецепт приготовления настоящих сибирскихпельменей. Но Майкл перебил ее.

– Простите, Наташа, – улыбнулся он, вставая из глубокогокресла, – нам пора. У нас на сегодня запланирована еще одна встреча.

– У вас такая большая программа, – томно пропела Наташа итоже поднялась, – значит, мы договорились, Майкл?

Она была выше Лены на голову и взглянула на нее сверху внизнадменным, испепеляющим взглядом.

– У Наташи есть старинные, прошлого века, кулинарные1 книгис рецептами местной кухни, – виновато объяснил Майкл, когда они вместе смолчавшим все это время Сашей пошли к машине.

– И она тебя пригласила в гости? Майкл, ты же сам мнеговорил, морали читал, – покачала головой Лена.

– Деточка, я уже в том возрасте, когда могу себе позволитьнекоторые вольности, тем более в чужой стране, в Сибири, на краю света. Онатакая красавица, эта сибирячка Наташа, и ей не с кем, бедняжке, поговоритьпо-английски, она забывает язык и очень переживает из-за этого.

– Она живет здесь?

– Нет, она из Омска, приехала погостить к тетушке. Этатетушка живет в частном доме прошлого века, в настоящей избе.

– А что она делала в гостинице?

– Пила кофе в баре.

– Майкл, а она не?..

– Нет, – твердо заявил Майкл, – она не проститутка.Проститутки выглядят совсем иначе и знакомятся по-другому. Уж я-то знаю.

– У тебя в этом большой опыт?

– Уж, во всяком случае, побольше, чем у тебя, –саркастически хмыкнул Майкл.

И тут подал голос Саша. Он не заговорил, а запел, сталмурлыкать себе под нос известную песенку: «Путана, путана…»

– Саш, что делать? – тихо спросила Лена. – Он ведь пойдет кэтой девице.

– А ты что, ревнуешь? – засмеялся Саша.

– Не издевайся надо мной. Надо что-то придумать.

– Испугалась? Вот похитят твоего американского старца,будешь знать! А я ведь тебя предупреждал.

– Саша, перестань, – Лена чуть не плакала, – этодействительно путана, причем ее явно подослали. – Да что ты говоришь! – В зеркальцеотразилась гримаса комического испуга. – Надо же! Ни за что бы не догадался!Я-то по наивности своей думал, красотка Наташа искренне запала на шикарнуюлысину твоего старца. Между прочим, она очень профессионально знакомилась. Всебыло у меня на глазах. Девочка экстра-класс, даже завидно. Только одного я непросек, неужели твой профессор считает себя таким неотразимым? Он ведь принялвсе за чистую монету.

– Он просто жутко общительный. Ну и, конечно, ему хочетсяприключений. А тут – такая красотка. Некоторые мужички чем старше становятся,тем легче и охотней верят в бескорыстные и романтические намерения юныхкрасавиц. – Я думаю, она не станет его разочаровывать и не возьмет с негоденег, – глубокомысленно заметил Саша. – И ты сам повезешь Майкла к ним в лапы,к бандитской подсадной утке? – нервно усмехнулась Лена.