никаких галлюцинаций у него не было, когда он нарочно для Дона проверял наличие несуществующего управления – напрасны были «симфонии», просто волшебно исполненные шестью хорами «кривляльщиков». Просто здесь очень хорошо сработали Фальцетти и его люди – они установили местонахождение интеллекторов и к каждому прилепили маленькую, совершенно незаметную пластиночку, тем самым лишив их независимости и полностью подчинив мотороле.

Связь восстановилась. Может быть, и мечтал моторола оставить магистрат без связи, но это было бы нарушение, за которое он мог серьезно поплатиться.

Не успел Скептик сообщить о восстановлении связи, еще только первые буквы побежали по черным экранам, как Дон заорал:

– Вспомогательным группам немедленно разойтись! Группам у терминалов немедленно разойтись!

Но если приказ до вспомогательных групп по недосмотру моторолы пришел вовремя и никто из «смертников» не пострадал, то «группы у терминалов» получили его слишком поздно – моторола после слов о применении силы не терял ни секунды и тут же через Фальцетти наслал камрадов.

Нападение было таким стремительным, что люди Ромео поняли не сразу.

Терминалы Парижа‐100 представляют собой типовые приземистые и довольно невзрачные здания, по фасаду которых находятся двойные ворота, а по бокам – две обычных двери. Еще имеется у них три ряда окон, но так как ни ворота, ни двери, ни окна терминалам не нужны (вся их деятельность осуществляется через системы связи и многочисленные подземные коммуникации) и люди в терминалы допускаются только в чрезвычайных случаях, то все они были наглухо и, казалось бы, навсегда заперты. Было неизвестно, кто и зачем придумал такую неуклюжую, нефункциональную и попросту глупую архитектуру – удивлялся ей даже сам моторола.

У людей Ромео и Витановы возможности попасть в терминалы не было, и они, как уже было сказано, прятались кое-где и кое-как. Хорошо укрылись только люди Валерио, да и то только потому, что они умышленно этому обучались.

У людей Фальцетти доступ к терминалам, как выяснилось, имелся.

Не успела до конца прозвучать угроза моторолы о применении силы, как тут же с грохотом вскрылись, будто взорвались, терминальные ворота, двери и окна; из них стремительно посыпались, повалились толпы до зубов вооруженных камрадов; в их позах, в их стремительном беге читалось недвусмысленное стремление «пленных не брать!».

«Кривляльщики» не были вооружены, поэтому по ним не стреляли, их просто били кулаками, ногами, прикладами, их укладывали на металлобиопокрытие так, чтоб они уже больше никогда не встали. Экзекуция уже заканчивалась, когда наконец опомнились от неожиданности и включились люди Ромео; Витанова, подчиняясь приказу Дона, выжидал.

Едва люди Ромео вступили в бой, раздались первые выстрелы. Первенство и численный перевес были за камрадами, но и кузены сдаваться не собирались. Камрады оставили избитых, искалеченных и убитых «кривляльщиков» и бросились в налет на людей Ромео. Те, ожесточенно отстреливаясь, начали отступать – единственное их преимущество состояло в том, что они знали пути отхода; Дон хорошо продумал вариант отступления. Это было и отступление, и маневр с целью захватить хотя бы часть камрадов в ловушку. В пользу кузенов сыграло и то обстоятельство, что терминалы, предназначенные к передаче в День Данутсе, находились рядом друг с другом, и при отступлении разрозненные отряды Ромео и Витановы имели возможность слиться в одну мощную военную единицу. За ходом сражения, все еще незримые, внимательно следили люди Валерио. Оставшиеся в одиночестве «кривляльщики», захватив искалеченных и убитых, стали отходить к укрытиям заранее намеченными путями – они сделали все, что смогли, теперь пришла пора зализывать раны. Но и отступая, они кривлялись, вспоминая наиболее удачные пассажи «симфонии». Их спонтанное «визи» не могло нанести хоть какой-то вред мотороле, они делали это, по сути, для собственного удовольствия.

Со стороны камрадов потери были ощутимы, со стороны кузенов – ужасны. Но они держались. Когда стало ясно, что не всем группам удастся соединиться, Дон приказал всем, кто не может добраться до ближайшего укрытия, пробиваться к магистрату – какой бы слабой по сравнению с домом Фальцетти ни была его защита, для камрадов она оставалась такой же непробиваемой.

Наконец-то заработала группа Лери. Правда, Фальцетти они так и не засекли, но зато у терминала был замечен один из его приближенных, второй подкомандир Антон Мисницци, – замечен и сразу уничтожен метким импульсом скварка. Стрелявший тут же откатился в сторону, а на месте его окопчика мгновенно вспыхнул пожар невыносимо ослепительной яркости. Мисницци в группе явно был лидером, и на какое-то мгновение его камрады растерялись. Но тут же у них появился новый командир – какой-то долговязый тип с лицом дебила и невероятно злобными глазками. Командовать, впрочем, он, как тут же выяснилось, не умел, и хотя бы на этом участке сражения камрады потеряли все свое преимущество.

Вторым достижением Лери – его личным – было обнаружение засады, поставленной у входа в тоннель, ведущий к одному из главных укрытий. Засаду устроили в одном из коттеджей, пустовавших со времен Инсталляции, – его хозяева то ли погибли, то ли по примеру многих горожан нашли себе новый дом. Коттедж казался совершенно заброшенным, но Лери заметил, что дорожка к крыльцу тщательно выметена.

Засада у тоннеля означала, что камрады раскрыли укрытие, поэтому Лери тут же передал всем предупреждение в это укрытие не пробиваться. Беда заключалась в том, что один из отрядов, возглавляемый самим Ромео, уже подходил к тоннелю и вот-вот должен был попасть в ловушку.

Ромео решил не уходить, а уничтожить засаду, тем более что пути назад у него тоже не было – преследовавшие отряд камрады наступали ему на пятки. Тем самым Ромео подписал себе приговор.

Его отряд, ощетинившийся собственными и трофейными скварками, шел по переулку без названия, ведущему прямо к коттеджу с засадой. Ромео и его кузены были наготове, они ждали огня из окон или от двери, но стрелять по ним начали из затейливого цветника. Кузены залегли, и в этот миг открылась дверь коттеджа, из нее вышла девушка с белым флагом в руке.

– Боже! – прохрипел Ромео, пораженно вытаращившись на девушку. – Джульетта!

Это действительно была Джульетта, та самая, которой он нечаянно свернул шею. Она шла с растерянной улыбкой и неловко махала флагом. Что уж там планировали камрады, когда выпустили это тридэ, теперь не узнать, потому что Ромео поступил совершенно неожиданно – он выпустил по девушке длинный трещащий скварковый луч, но Джульетту не разрезало – она вспыхнула ослепительным факелом, но продолжала стоять, крича и все так же махая флагом; правда, флаг мгновенно исчез в огне, и теперь вместо него из руки Джульетты било белое пламя. Ромео стрелял не переставая. По лучу скварка