Он взбежал по ступенькам к двери в торце панельнойпятиэтажки, над которой висела вывеска «12-е почтовое отделение». Минут черезпять появился на улице. Джен с презрительным видом смотрела на поток машин, авозле нее вертелся сын кавказских гор в своей национальной одежде – замша,золото на пальцах и во рту, сизая трехдневная щетина – и уныло, без особойнадежды, тянул:

– Дэвушка, правда нэ хочешь в рэсторан, да? Мазур дружелюбнопохлопал его по плечу:

– Дарагой, это не ты на лестнице стодолларовую бумажкупотерял?

– Какой лестница, да? – встрепенулся сын гор.

– А вон, где почта, – сказал Мазур. – На лестницележит, и президент на ней такой солидный… Вроде тебя такой.

– Разыгрываешь, да?

– Канэчно, да, – сказал Мазур, взял Джен под руку инаправился прочь. Оглянувшись, увидел, что бог весть какими ветрами занесенныйсюда горец все же философски озирает лестницу – вдруг да и в самом делезалежался зеленый президент?

– Ну что? – спросила Джен.

– Как в старом анекдоте, – ответил Мазур. – Естьодна плохая новость и одна хорошая. Телеграмму я отправил. Отметился, теперьгенерал будет знать, где мы. Эта новость, понятно, хорошая…

– А плохая?

– Не такая уж плохая, но все-таки… Междугородный телефон уних только в одном месте – на центральном телеграфе. Раньше была еще парочкаотделений, но в последние годы, как водится, навели экономию. Идя навстречупожеланиям населения.

– Как?

– Тебе этого не понять… Это только мы понимаем. В общем, всепочтовые отделения они вряд ли возьмут под контроль – это им не прежниевремена, да и невозможно просмотреть абсолютно все телеграммы, идущие вШантарск, моя к тому же вовсе не зашифрована, просто условный сигнал… А вотпоставить на телеграфе постоянный пост – вполне реально. Но идти туда придется– иначе как получить дальнейшие инструкции? Та же ситуация, что и у тебя… Неследовало бы, но приказ недвусмысленный. Ага, вот и твой семьдесят девятый… Парукругов вокруг сделаем для надежности?

– Обязательно.

– Может, и номер квартиры наконец выдашь?

– Ну зачем тебе?

– Чтобы осмотреть все подходы. Вдруг тебе в окно прыгатьпридется?

– Третья, – неохотно сказала она.

– Так, – присмотрелся Мазур. – Первый этаж,значит. Постой, а я рекогносцировочку проведу…

Он не спеша подошел к подъезду, где сидели на лавочке трибабки, и возле них крутилась беспородная желто-рыжая собачонка. Присел накорточки. Собачонка – еще щенок, сразу видно, – тут же радостно кинулась кнему поласкаться. Почесав ее за ухом, Мазур спросил:

– Бабушки, а однокомнатные квартиры в подъезде есть?

Они воззрились на незваного собеседника довольноподозрительно. Мазур, изобразив самую простецкую улыбку, поторопился сообщить:

– Если бы я был вор – замками бы интересовался… Мне боднокомнатную снять.

– С женой разводитесь? – поинтересовалась одна.

– Нет, – сказал Мазур. – Офис хочу открыть. Тобишь – контору.

– Во-о! – закивала самая старая с недоброжелательнымвидом. – И до нас добрались. Офис ему понадобился. А потом девки пойдут,пьянки, за тобой следом и рикитеры явятся… Размечтался! Вон, в семьдесятседьмом пустили одного такого, теперь по лестнице пройти жутко…

– Да я-то рэкетирам не нужен, – сказал Мазур. –Доходы больно уж маленькие. Я аптеку открыть хочу.

И угодил в точку – бабульки моментально оживились,преисполнившись самых добрых чувств.

– Аптеку? – переспросила самая худая. – Слышали,подруги? Вот это дело, а то пока дойдешь до Камышинской, сто раз помрешь… А неврешь? Тот армян из семьдесят седьмого тоже сначала наобещал…

– С места не сойти, – сказал Мазур. – Местобойкое, улица центральная – в самый раз для аптеки. Повесить вывеску побольше ипокрасивее, чтобы издалека видели…

Отношение к нему переменилось кардинальнейшим образом.

– Однокомнатную? – сказала самая старая ужезаинтересованно. – Так у нас на всех пяти однокомнатные. Третья, над ней,значит…

– Седьмая, – беззвучно пошевелив губами и воздев глазак небу, подсказала сидящая рядом. – Седьмая, потом одиннадцатая, за ней,на третьем, пятнадцатая…

– Нет, мне бы на первом этаже, – сказал Мазур. –Каково больным будет наверх карабкаться?

– Я ж говорю – третья. Только этот коммерсант, может, и несдаст?

– Семеновна, да с чего ж он коммерсант?

– А говорили – из этих?

Меж старушками вспыхнула оживленная дискуссия. Мазур невмешивался, навострив уши. Скоро выяснилось, что старушки здесь сидят, словнона боевом посту, с рассвета до заката, если нет дождя, и знают всех, кто в ихподъезде обитает. Жилец из однокомнатной третьей коммерсантом был окрещен понекоторым чисто внешним признакам: подъезжал на новеньких «Жигулях», входил ивыходил нерегулярно, что позволило бабулькам сделать в общем-то логичный иверный вывод – где бы ни работал, строгим распорядком дня не связан. А вдобавокходит в кожаном пальто, пиво в авоське не таскает, и к нему порой захаживаюттакие же, как он, хорошо одетые, трезвые. Точно, коммерсант или мафиози, вонкак вежливо здоровается…

– А дома он, интересно? – спросил Мазур, когда старушкистали повторяться.

– «Жигули»-то вон стоят, – Она показала на белую«семерку», в самом деле новенькую.

Ничего не поделаешь, придется идти. Мазур вошел в подъезд –хорошо еще, дверь закрывается, со двора не видно, покурил меж первым и вторымэтажом, преспокойно вышел. Развел руками:

– Не открывает что-то, спит, видимо. Через часок еще зайду,больно уж место хорошее…

И побыстрее свернул за тот же угол, из-за которого вышел.Джен нетерпеливо кинулась навстречу:

– Где тебя носит?

– Погоди, – сказал Мазур, озираясь.

Окна выходят на запущенный парк, место тихое. Первый этажрасположен довольно высоко, вон тот балкон, судя по всему, как раз третьейквартире и принадлежит. Положительно, явку выбирали тщательно: принеобходимости ничего не стоит, прыгнув с балкона, уйти через парк… Балконнаядверь приотворена, но за плотными занавесками ничего внутри не видно.

– Иди уж, – сказал он. – Только, я тебя оченьпрошу… Сверим часы. Ровно через пять минут, если все пройдет гладко, выгляни набалкон. Якобы любуешься диким ландшафтом. И обо мне ничего не говори, идет?Скажи, что вас из тайги выбралось целых шестеро, и старший группы оказалсянастолько предан идее братского сотрудничества, что благородно отпустил тебя наявку, усадив в такси…

– Хорошо, – нетерпеливо сказала она, переступая наместе. – Я постараюсь побыстрее…