Они уселись на лавочку метрах в двухстах от штаб-квартирыГАИ. Мазур, доставая сигареты, спросил:

– Что на вокзале?

– Я же говорю, сыщики везде одинаковы, – сказалаДжен. – Вокзал был под наблюдением. Как минимум – четыре человека, увыхода и на перроне. Довольно профессионально построили «конверт». Наблюдали запоездом, никаких сомнений. У одного даже кобуру заметила – видно было ремешокмеж воротником и полой пиджака…

– Вообще-то, это не обязательно по нашу душу, – сказалМазур. – Мало ли что… Но будем считать, что ищут нас, – чтобы нерасслабляться. Послушай, а тебе не приходило в голову, что твой здешний связникмог вульгарно провалиться? Не успев вывесить сорок восемь утюгов наподоконнике.

– Какие еще утюги?

– На подоконнике висели сорок восемь утюгов, и разведчиксразу понял, что это сигнал провала… – сказал Мазур. – И возьмут тебя там,как котенка. Или кутенка.

– Он не мог провалиться, – сказала Джен. – Онздесь, можно сказать, официально. С ведома ваших соответствующих организаций.

– Бог ты мой, – сказал Мазур. – Ну, это еще хуже…С ведома тех самых организаций, которые нас гоняют, как волков поганых? Тывообще соображаешь…

– Не кричи, пожалуйста. Ты же сам говорил, что всяорганизация не может быть в курсе. Что охоту за нами ведет какое-товысокопоставленное лицо или группа лиц, используя свой аппарат в качествепешек…

– Все равно.

– Давай не будем? – сказала Джен упрямо. – У менянедвусмысленный приказ, и я его должна выполнять. Ты все равно будешь на улице,в отдалении, и сможешь смыться. На все четыре стороны. Что ты, в конце концов,вообразил?

– Что ваши фильмы, где сыщика то и дело подставляют егопродажные шефы, все же худо-бедно отражают жизнь, – сказал Мазур. –Только и всего… Ладно, я и не стремлюсь тебя переубедить. Но смотри там в оба…

– Слушай, давай сначала поищем аптеку?

– А что такое?

Она сделала гримаску, без всякого смущения сказала:

– Понимаешь, начинаются женские дела. Нужны тампоны. –И чуть удрученно призналась: – У меня первый день всегда тяжело проходит,особенно когда работы выше крыши и переутомишься. Валяюсь, как разломаннаякукла…

«Только этого мне не хватало», – подумал Мазур. А вдругв ее импортном организме что-нибудь разладится после всего пережитого?Импортный организм нежный, к России не приспособлен, как не годятся для нашихпроселочных дорог «мерседесы» и «тойоты»…

– Может, оставить тебя на явке и все дела? – спросил онозабоченно. – Самое неподходящее время, чтобы валяться разломанной куклой…

– Если получу такие инструкции, останусь, – сказалаона.

…Город был не такой уж и маленький, тысяч сто населения, апотому мог похвастать всеми атрибутами цивилизации – в том числе и такси.Побродив немного, присмотревшись к коловращению жизни, купив по дороге пачкупресловутых «Тампаксов» и темные очки, Мазур принялся отлавливать машину.Остановился седоватый толстяк на синей «шестерке», подрабатывавший, надополагать, в дополнение к пенсии.

Джен, во исполнение строжайших инструкций, прилежно молчала,не без любопытства поглядывая вокруг. Хорошо, что она не поняла ни словечка изтого, что Мазур сказал пенсионеру, – иначе непременно возникли бысложности…

Шоферюга, как частенько случается, попался общительный – нозаготовленную Мазуром легенду, не особенно и сложную, заглотал без малейшегосопротивления. Ну, были в гостях. Ну, хотят забросить вещички и съездитьпопрощаться еще с одним знакомым. Что до молчания «жены», смирнехонько сидевшейна заднем сиденье… Мазур, устроившийся рядом с водителем, изобразил глазами имимикой недвусмысленный намек на некую ссору. Пенсионер понимающе похмыкал ибольше этой темы не поднимал.

Джен узнала вокзал в самый последний момент. Мазур видел взеркальце, как она непроизвольно встрепенулась, но промолчала, только положиларуку на карман куртки, пытаясь нащупать револьвер. Сделав ей успокаивающийжест, Мазур надел темные очки, подхватил сумки и выпрыгнул из машины. Шагая ккамере хранения, он на миг ощутил себя огромной подвижной мишенью в чистом поле– но не собирался менять решения. Слишком много населенных пунктов «соседям»пришлось взять под наблюдение, слишком много непосвященных оперативниковвтянуто в игру – а ведь есть еще и повседневная рутина, так что новое поручениеостанется очередной прихотью высокого и далекого начальства, которое обычновыполняют спустя рукава. Вряд ли они постоянно патрулируют сам вокзал – гораздорациональнее пасти лишь перрон, следя за прибывающими и отъезжающими. Да иинструкции у них неминуемо туманны – то ли два человека, то ли полдюжины, то липоявятся здесь, то ли нет…

Все отняло минут пять. Он вприпрыжку вернулся к машине,плюхнулся на сиденье и сказал:

– А теперь на Ленина, батя, там мы тебя и отпустим…Отпустили, конечно, домов за десять от нужного. Не спеша пошли по широкойулице.

– Ты с ума сошел? – тихо спросила Джен.

– Ничего подобного, – сказал Мазур. – Этоназывается – под свечой темнее всего. Не сталкивалась с подобной аксиомой?

– Вообще-то смысл есть, – признала она. – Но какподумаю, что все кассеты лежат в примитивнейшей камере хранения…

– То-то и оно. От нас ждут нечеловеческих хитростей, а мы им– примитив. Хорошо срабатывает.

– А если пожар?

– Напряги память и подумай хорошенько, – сказалМазур. – Ты когда-нибудь слышала про пожар на железнодорожном вокзале? Онадобросовестно задумалась. Мазур остановил ее, отошел к бело-синему киоску икупил обоим мороженое. Вернувшись, сунул ей красивый пакет и поинтересовался:

– Ну как, вспомнила?

– Ты знаешь, как не бьюсь, припомнить не могу… – сказала онас удивленной улыбкой.

– То-то, – осклабился Мазур. – Горят дома,бензохранилища, леса и отели. А железнодорожный вокзал – нечто незыблемое и спожаром никак не ассоциируется. Если и загорится, раз в сто лет. И потом, естьеще один нюанс… Мы сейчас совершенно слились с толпой – никуда не спешим,никакой поклажи не имеем. Если нас каким-то чудом и засекут, брать тут же ни вкоем случае не будут. Станут следить, справедливо рассудив, что сокровища мыкуда-то запрятали. Ты не видела слежки, когда отъезжали от вокзала?

– Не было никакой слежки. И за тобой, когда ты возвращался,никто не шел.

– Вот видишь, – сказал Мазур. – Честно говоря, у менябыло желание отправить кассеты обыкновенной посылкой. На шантарский адреского-нибудь из знакомых. В советские времена я бы рискнул – но сейчас почтаработает похуже, чем у вас лет сто назад на Дальнем Западе. Впрочем, всоветское время мы бы с тобой в жизни не встретились и такую операцию некрутили бы… Постой здесь, долижи мороженое. Если пристанут знакомиться, гордоотворачивайся.