– Шеф, ты спокойно, все п-путем…

Мазур видел со своего места, что в расстегнутой сумке, средиразворошенной непромокаемой ткани матово поблескивает черный ствол автомата,зеленеют кругленькие гранаты… Шагнул вперед, еще плохо представляя, что в стольдурацкой ситуации делать.

– Шеф, договоримся… Б ля буду, не знал…

Поезд ощутимо замедлял ход. Мазур все еще подыскивал слова,с помощью которых мог бы удержать незадачливого вора в его заблуждении –шакаленок решил, что столкнулся с волком, – но тут Володя взвился, словноподброшенный пружиной. Сверкнуло узкое лезвие. Мазур без труда отклонился,промедлил с ударом – распахнутая сумка волновала его больше, чем желаниенемедленно располовинить челюсть грабителю – и тот, кошкой метнувшись к двери,ускользнул в тамбур одновременно со стуком распахнувшейся противоположнойдвери.

– Эт-то что такое? – рявкнул молодой, но весьманачальственный голос.

Хорошо, что Мазур вовремя подавил рефлекс и удержал руку.Перед ним стоял давешний сержант, придав себе самый грозный облик, поигрывая вынутойиз петли дубинкой с перекладиной.

– Что такое, гражданин? – повторил он сурово. –Носитесь по поезду, как дети малые, людей пихаете, пассажиры жалуются… А недыхнуть ли нам?

– Он у меня сумку украл, – нетерпеливо сказалМазур. – Догнал, успел… у него нож.

– А документики?

– У него?

– У вас, гражданин, у вас…

Мазур стоял меж ним и сумкой, но прекрасно понимал, что несможет заслонить ее от взгляда случайного. Если что – придется вырубать этогосимпатичного парнишку… или все же рискнуть и показать удостоверение, ведьсмастерили же ради чего-то?

– Говорю вам, у него нож! – повысил голос Мазур. –Там еще двое…

Он показал пальцем, и сержант, движимый чистопрофессиональным рефлексом, поневоле уставился в квадратное мутное окошко.Мазур плавно переместился влево, моментально опустился на колени и звучнозастегнул «молнию». Сержант обернулся:

– А вы…

И тут же оба полетели на стену – заскрипело, лязгнуло, поездзамер, как вкопанный. Слева виднелся бетонный забор с огромными краснымибуквами НЕ КУРИТЬ. Станция, подумал Мазур. Видимо, к ней и подгадывали…

– Впер-ред… – сержант с похвальной быстротой извлек пистолети кинулся в том направлении, повелительным кивком велев Мазуру не отставать.

Поздно, улетела птичка… У распахнутой наружной двери стояланезнакомая проводница, матерясь во весь голос. Завидев сержанта, заорала:

– Костя, ну где ты ходишь? Трое спрыгнули, звезданул мне пошее так, что руки не гнутся…

– Говорил я вам, – сказал Мазур. – Видимо, хотелвыгрести что поценнее и сойти на станции…

– Ясно, – сказал сержант тоном человека, которомуничего еще не ясно. – Вы в каком вагоне, гражданин? Пройдемте-ка…

– Костя! – воззвала проводница.

– Ну, а что я сделаю? – вполне логично вопросил в ответсержант. – Лови их теперь по закоулкам… Скажи Степану, пусть свяжется состанцией, хоть и толку-то нуль…

Тут, в довершение всего, появилась проводница из Мазуровавагона, затараторила:

– Ох, вот вы где… А там супруга ваша мечется, спросить женичего не может, я и не знаю, как ей на пальцах полагается растолковать… Я жзнаю, на пальцах они понимают, да не умею…

Сержант снял фуражку, старательно отел лоб:

– Кому на пальцах? Чего на пальцах? Ленка, что у нас сегодняза балаган?

В результате к своему месту Мазур возвращался во главе целойпроцессии: дебелая Ленка растолковывала сержанту насчет немой жены «этого вотгражданина», вторая проводница увязалась следом и вяло жаловалась наоглоушившего ее мазурика. Сержант молчал и тихо сатанел.

Джен вскочила им навстречу, тщетно пытаясь хоть что-топонять. Больше всего Мазур боялся, что она сгоряча начнет разбрасыватьприемчиками всю эту ораву, а потому еще издали сделал самую веселую физиономию,изображая руками нечто непонятное ему самому. От толчка проснулась бабушкаПелагея Филипповна. Решив почему-то, что ее нового попутчика обижают, как ипредвидел Мазур, соколом налетела на ворога, хоть и не на того, на когоследовало бы, взахлеб рассказывая, какие симпатичные и милые люди этот вотвоенный и его жена, которая увечная, бедняжка…

Похоже, больше всего на свете сержанту хотелось пальнуть впотолок. Он успокоился гигантским усилием воли, присел подальше от Филипповны ивоззвал:

– Так, все молчат! Ну помолчите вы, граждане, не в Думе! Этоу нас, значит, потерпевший… Документики попрошу.

Мазур сунул ему паспорт, жестами велел Джен сделать то жесамое. Сержант привычно стал листать… «Мать твою, – подумал Мазур, –там нет никаких отметок о браке, а они все орут про жену…» И точно, сержантподнял голову, заложив пальцем соответствующую страничку:

– Говорите, жена…

Мазур, чтобы побыстрее со всем этим покончить, сунул емукрасное удостоверение.

– Та-ак… – сказал сержант. Раскрыл. – Ого… – прочиталдо конца. – Эге… – еще раз перечитал и вернул Мазуру – Н-ну, понятно… Увас они, значит, ничего не взяли, товарищ полковник?

Окружающие воззрились на Мазура так, словно полковников невидели никогда в жизни. Ну, понятно: в форме и генерал не вызывает особогоинтереса, а когда твой штатский попутчик вдруг оказывается в неплохих чинах…

– Ничего, – сказал Мазур.

– Точно посмотрели?

– Ага.

Сержант сделал движение, словно хотел сам заглянуть всумку, – но опомнился, почесал в затылке:

– Э-э…

– Вот именно, – сказал Мазур с многозначительным видом,постучав указательным пальцем по удостоверению. – Все там, и вообще… – снамеком покосился на окружающих. – Все в порядке, сержант, обошлось.

– А может, нужно по рации? Может, тут что-нибудь этакое… –он сделал несколько загадочных жестов, явно пытаясь выяснить, не потребно лизагадочному полковнику вмешательство спецслужб. – Если уж такое дело…

Поезд, дернувшись взад-вперед, медленно пополз к станции.

– Да нет, – сказал Мазур. – Обыкновенное ворье,положили глаз на хорошую сумку… Что от меня требуется?

– Да что тут требуется… – развел руками сержант. – Ясейчас протокол составлю, а вы в… докуда едете? В Иркутске заявите в линейныйотдел. Я ж не Шерлок Холмс, моя задача – следить за порядком. Если уж успелиспрыгнуть, где их теперь ловить? Таких нынче по поездам немеряно… – Он вытащилиз планшетки лист белой бумаги и, вновь оказавшись в привычных обстоятельствах,исполнился уверенности: – Так. Лен, иди-ка в свой вагон, ты все равно и невидела ничего…