– Да, а кому по шее двинули?

– С твоей шеей потом закончим, сначала с гражданинапоказания сниму, – он спохватился: – Я кому сказал – идти к Степану?

– Так станция уже…

– Ну вот и иди на вокзал! Сообщишь дежурному, пусть дастприметы по линии. И иди, и иди…

Протокол он составил довольно быстро. Мазур расписалсякрупной неразборчивой закорючкой, не читая. Джен тоже пришлось расписаться –сообразила поставить такую же закорючку. Сержант еще раз наказал непременноподать заявление в Иркутске и удалился.

Мазур прижался затылком к вагонной переборке, прикрыл глаза.На ощупь нашел ладонь Джен, стиснул. В висках жарко колотилась кровь. Он глубоковдохнул несколько раз, приводя дыхание в норму, подумав, что такая поезд очкапринесет седых волос больше, чем все предшествующие задания…

Поезд вновь остановился – на сей раз неспешно, плавно. Заокнами стояли люди с чемоданами.

– Ох, я бы этому ворью руки рубила… – призналась бабушка.

– Золотые слова, Пелагея Филипповна… – сказал Мазур сзакрытыми глазами.

Ночь прошла спокойно. Мазур, игнорируя укоризненные взглядыстарушки с котом, устроил Джен на верхней полке, а сам лег на нижнюю, поставивсумки в тесный ящик, образованный сложенным столиком. Предварительно помог ейуправиться с наволочкой – моментально пришел на помощь, едва она беспомощноуставилась на пакет с бельем, и никто ничего не заметил. Простыни, конечно,оказались сыроватыми, как и надлежит. Несмотря на не отпускавшее ни на секундунапряжение, Мазур искренне позабавился в душе, глядя, как Джен с неописуемымвыражением в глазах комкает влажную простыню, привыкая к мысли, что придется наэ т о лечь. В конце концов она, сняв лишь кроссовки, улеглась поверх одеяла –но это никого не могло, пожалуй, удивить или привлечь внимание, мало ли какие улюдей привычки…

Когда погасили свет, вагон быстро угомонился. Шумныхкомпаний, рассевшихся за бутылкой, к счастью, не оказалось – зато из соседнеговагона, что был ближе к хвосту, доносились пьяные голоса, один раз вмежвагонном тамбуре определенно произошла короткая свара с дракой. Слышно было,как растаскивают дуэлянтов, как матерится проводница, грозя ссадить всех кчертовой матери еще до Ордынского, и лениво отлаиваются нарушители порядка.

Неизвестно, спала ли Джен – по крайней мере, ворочалась онаредко. Мазур положил пистолет под подушку и временами погружался в чуткийполусон, подобный собачьему, моментально приоткрывая глаза, стоило раздатьсяшагам или скрипу двери. В конце вагона расхныкался ребенок, но потом притих.Отсека через три шепталась давешняя парочка, судя по сопровождавшему паузышуршанию, кавалер то и дело пробовал распускать руки, но получал отпор подсдавленно-кокетливое хихиканье.

Иногда Мазур, взглянув на столик у окна, видел, как сверкаютфосфорически-зеленым глаза смирнехонько сидевшего в своей переносной тюрьмекота. И вновь опускал веки, чтобы минут через десять вынырнуть из легкой дремы.Пару раз даже снились сны – нечто неуловимое, забывавшееся моментально, но,несомненно, кошмарное или близкое к тому.

Поезд дважды останавливался на крохотных станциях, но лишьво второй раз к ним в вагон подсела замотанная жизнью женщина лет сорока смаленькой дочкой, на подсадку ничуть не походившая.

…Утром Джен отправилась в туалет, как на Голгофу. Как ниудивительно, проводница взялась кипятить титан уже в девять, и они, заполучивкипяток, сварганили вполне приличный кофе. Угостили котовладелицу ПелагеюФилипповну, в благодарность рассказавшую длиннющую историю о том, как ее зять севоным братом отправились на рыбалку, но спьяну утопили мотор, однако ничутьэтим не огорчились, поскольку рыбалка была исключительно предлогом, водки былозапасено море разливанное – и безжалостный рыбинспектор Щербак, решивший было,что накрыл с поличным злостных браконьеров, был потерпевшими кораблекрушениеспоен в момент столь надежно, что сам на обратном пути утопил казенную рацию.

Когда бабуля сошла километров за полсотни до Ордынского,Мазур на миг ощутил себя осиротевшим – не столько из лирических чувств, сколькооттого, что Филипповна служила идеальным прикрытием, любой, кто сел в вагонпозже, посчитал бы, что она едет с Мазуром, и они, несомненно, родственники –ворковали, словно два голубка, поминутно именуя друг друга Степанычем иФилипповной, гоняя кофеек…

Хрипел динамик, гоняя осточертевшую еще вчера культурнуюпрограмму – юбочка из плюша, а он такой, мой новый парень, просто чумовой, нелей мне чай на спину…

Висевшее на стене у титана расписание он запомнил хорошо.Одна беда – провести с Джен военный совет было решительно невозможно.Приближалось Ордынское, и Мазур немного беспокоился – по профессиональнойпривычке холил и лелеял пессимизм. Юный сержант мог и доложить о случившемся порадио, на всякий случай упомянуть о загадочном полковнике с грознымудостоверением. Наконец, вся эта сцена все же могла оказаться хорошосрежиссированной и искусно поставленной попыткой ознакомиться с багажомпохожего по всем приметам на разыскиваемого пассажира. Если так, группа захватауже в поезде – или дожидается в Ордынском. Сам он без особого труда прыгнул быс поезда на полном ходу – но Джен за собой не потащишь, шею сломает, как пить дать…Вряд ли они сунут агентуру на все без исключения поезда – чересчур много ихпроходит в обеих направлениях, тут никаких кадров не напасешься…

В конце концов Мазур решился. За неполные сутки успелприсмотреться к попутчикам, среди них вроде бы не замечалось криминальныхличностей, способных повторить вчерашний финт. До Ордынского, даже если поездзапаздывал, оставалось каких-то полчаса, нужно позарез поговорить…

Хорошо еще, что никто не заставляет непременно убиратьпостель на светлое время дня. Мазур кивнул Джен и первым вышел в пустой тамбур,достал сигареты, стоя так, чтобы ни на миг не упускать из виду свою постель. Спревеликим наслаждением сделал длинную затяжку. Тихо сказал:

– Ну, глухонемая, можешь пока говорить…

– Ничего, если я закурю? Та девушка курила…

– Держи, – Мазур щелкнул зажигалкой. – Примерночерез полчаса будет Ордынское.

– Выходим?

– Нет, – сказал он решительно. – Опасно. Ужвокзалы-то они возьмут под наблюдение в первую очередь…

– Тогда?

– Есть идея, – сказал он быстро. – Рвану стоп-кран,когда будем еще в городе, спрыгнем и махнем деловым шагом. Ей-богу, сойдет срук. С замком я справлюсь, не сейф… Теперь вот что… Я не специалист повыявлению слежки, меня такому и не учили. Так что твоя задача – во все глазасмотреть на перрон, когда будем стоять в Ордынском. Можешь засечь тихарей вштатском?

– Запросто, – сказала она лихо. – Уж чему-чему аэтому нас учили.

– Только особенно не пялься. Прикрывайся ладонью, что ли,напусти на себя поэтический вид, задумчивый…