– Не учи. Справлюсь. По-моему, сыщики везде одинаковы.Конечно, за то, что с маху выявлю всех поголовно и отличу каждого зеваку отнаблюдателя, не ручаюсь, но если вокзал обставлен, засеку.

– Ну-ну… Явка твоя где?

Она поколебалась, но все же ответила:

– На улице Ленина…

– Задача упрощается, – сказал Мазур. – УлицаЛенина – это, как правило, или самый центр, или близко к нему. Был у нас такойнародный обычай, я имею в виду правила наименования улиц…

– Но я тебя прошу – не стоит идти со мной в квартиру. Я тебеверю – однако мне могут и не поверить…

– Решат, что я тебя перевербовал, а?

– Сам понимаешь, наши игры…

– Понимаю, – сказал Мазур серьезно. – Ну, пошли?Ты, смотри, не заговори в вагоне на радостях…

– Мм-м, – старательно промычала она, гася сигарету вконсервной баночке, прикрепленной к окну.

…В Ордынское прибыли с мизерным по российским меркамопозданием – всего-то на двенадцать минут. К поезду обрадованно хлынулневеликий табунок пассажиров. Мазур сидел вполоборота к окну, кося глазом.Здание вокзала еще дореволюционной постройки, темно-розовое с белыми обводами,а рядом современная пристройка, уродливый куб из серого бетона и мутноватогостекла. Неизбежные коммерческие киоски, задумчиво гуляет милиционер в форме,поодаль устроились цыгане, сложив чемоданы и мешки в громадную кучу, вон такучка стриженых, одетых чуть ли не в рванье, – явно призывники, нынчеосенний призыв. Не тот рекрут пошел, ох, не тот – машинально погоревал Мазур.Квел, пьян в сиську, а до чего уныл…

Джен сидела, вовсе отвернувшись от окна, смотрелась вкруглое зеркальце, прилежно наводя макияж. Неплохо, отметил Мазур. Вновьпопытался вычислить в перронной суете тихарей, но ничего не получилось, нехватало навыка. Вон тот показался подозрительным, очень уж бдительно таращитсяна перрон, башкой так и вертит… нет, к нему с радостным видом подлетел второй,показал сетку со множеством пивных бутылок, и оба браво двинулись куда-то заугол, меж старым вокзалом и новым. Милиционер проводил их профессиональнодолгим взглядом, развернулся, зашагал в другую сторону.

Прошли двое в кожаных куртках – то ли высматривая свободноеместо, то ли совсем другое высматривая… Мазур украдкой проводил их взглядом:нашли место, сели, возятся с сумкой… Вид совершенно беспечный – игра?

Вновь стукнула дверь. Послышался веселый, звонкий голос:

– Ронни, я понимаю, что по-русски ты не знаешь ни слова, ноцифры, позволь тебе заметить, у русских точно такие же, как у нас. И «пять»означает пятый вагон, а не восьмой…

– Промахнулся, извини. Зато посмотри, какое зрелище – сущаяИталия, обшарпанная окраина, где белье сохнет на веревках поперек улочки, амужчины гуляют в плавках…

Говорили по-английски, с характерным южным выговором –врастяжку, чуть гнусаво, Мазур и сам так мог при нужде. Он спокойно, дажескучающе, повернул голову. По проходу не спеша прошли трое импортных людей –молодые парни в хороших джинсах и ярких куртках, с небольшими рюкзаками,какими-то пластиковыми футлярами. В полной уверенности, что ни одна живая душаих не понимает, они весело и раскованно комментировали все, что видели на пути– без брезгливости, но с нескрываемой насмешкой. На перроне захрипел динамик,поезд дернулся и медленно пополз мимо бетонного куба и длиннющих зеленыхзаборов. Мазур перехватил взгляд Джен, смотревшей вслед соотечественникам сгрустью-тоской, они уже скрылись в соседнем вагоне, а девушка сидела в той жепозе, опустив зеркальце. Горек хлеб шпиона, чуточку насмешливо подумал Мазур,сам однажды угодивший в схожую ситуацию – когда они с Морским Змеем сидели вбаре Ниджилы, упакованные под чудаковатых британских туристов, и болтали, самособой разумеется, на соответствующем языке, а занявшие соседний столиксоотечественники, инженеры, помогавшие местным поднимать с нуля химическуюпромышленность (завод, который они построили, потом все равно пришел взапустение), вовсю обсуждали меж собой идиотские шляпчонки, идиотские значки идурацкие курточки двух импортных гусей. Так что никакой тоски они тогда неиспытывали – вместо прилива ностальгии а-ля Штирлиц хотелось примитивно заехатьземлячкам по морде….

Он поднялся, подхватил сумку и кивнул Джен. Та быстроподнялась, они вышли в тамбур, где уже дымил скверной сигареткой длинновязыйакселерат. Пришлось подождать, пока докурит и смоется. Поезд все еще полздовольно медленно, пересек улицу с оживленным автомобильным движением, сталподтормаживать, потом опять двинулся с невеликой скоростью. Поставив сумку напол, Мазур повозился с замком. Нажал ручку, чуть приоткрыл дверь. Скорость быласмешная – для него. Не стоило рисковать и заставлять девчонку прыгать на ходу.Даже если чуть подвернет ногу, хлопот прибавится несчитанно…

– Эй, вы это куда? – раздался за спиной склочный голос.

Обернувшись, Мазур узрел субъекта лет пятидесяти, в синемтренировочном костюме, с физиономией профессионального и последовательногоправдолюбца. Из тех, похоже, что в старые времена обожали строчить письма вгазеты, именуя свое личное мнение не иначе как «советский народ требует».Кажется, Мазур его уже видел пару раз – из соседнего вагона, точно.

Он мгновенно придал лицу некоторую пьяную расслабленность исообщил, хмыкая:

– Куда-куда… Вокзал проехали, а дом мой во-он, за темкирпичным… Сходить пора.

– Ты мне это брось, – категорическим тоном заявилсубъект. – Порядок должен быть. Подожди разъезда, там и сходи, как вселюди. Нажрался с утра, еще под колеса вместе с бабой…

Некогда было разводить плюрализм. Удар ногой швырнуллюбителя порядка к противоположной двери. Мазур, возвращаясь в прежнюю позицию,правой рукой что есть силы рванул красную дужку стоп-крана.

Система сработала безукоризненно, как в былые времена: вмиготчаянно заскрежетали тормоза, Мазура с Джен швырнуло к стене. Онсамортизировал удар рукой, распахнул дверь, спрыгнул, бросив предварительносумку. Подхватил на лету Джен – и, вновь взлетев на ступеньку, хозяйственнозахлопнул дверь.

Оба бегом припустили в переулок, застроенный с одной стороныдеревянными двухэтажными домами, с другой – длинным рядком кирпичных гаражей.Никого в переулке не было, и никто за ними, естественно, не погнался – не будетни погони, ни особого разбирательства, поматерятся, и поезд пойдет дальше,чтобы не выбиваться из графика и не блокировать путь, правдоискательобязательно настучит – ну и хрен с ним, вряд ли успел запомнить точные приметы…

– Оп-па… – выдохнул Мазур. – Шагом, шагом… Она послушноостановилась, пошла шагом. Мазур показал взглядом вправо – там возле зеленогодвухэтажного домика стояли две бело-синих милицейских машины, подъехалмотоциклист в белом шлеме и белоснежных ремнях.

– Полиция? – тихо спросила Джен.

– ГАИ, – сказал Мазур. – Дорожная полиция. Нам онисовершенно не опасны, ибо мы пешеходы… но все равно, не беги, а то еще подумаютчерт-те что… А лучше всего – посидеть и покурить. Вон лавочка.