Как только он вошел в свою приемную, секретарша сказала, чтозвонит господин Краузе, глава юридического отдела фирмы «Генцлер», звонит прямосейчас, сию минуту. Пришлось взять трубку.

Краузе неплохо говорил по-русски.

– Насколько обоснована версия, что пожар – дело рукфармацевта Брюзгалинда? – спросил он после короткого сухого приветствия.

– Это полнейшая чушь! – раздраженно выкрикнул Кольт.

– Видите ли, дорогой Петр, страховая компания упорнонастаивает на возгорании из-за непотушенной сигареты, – невозмутимо сталобъяснять Краузе, – если есть хотя бы малейшая возможность выдвинутьконтраргумент, тем более что репутация Брюзгалинда вполне позволяет допуститьподобные подозрения…

– Ни в коем случае! – перебил Петр Борисович. – Брюзгалиндсовершенно ни при чем! Никакого поджога! Короткое замыкание! Горючие панели!

– Строительная фирма, которая занималась установкойэлектрооборудования, а также химический концерн, поставляющий блоки, прислалисвоих экспертов, и уверяю вас, они сделают все возможное, чтобы защитить своедоброе имя. Там ведь погиб человек, ваш эксперт госпожа Лукьянова, и такимобразом дело о пожаре принимает весьма серьезный оборот. Концерн уже намекнул,что готов подать иск. Нанесение ущерба коммерческой репутации.

Совещание Кольт провел нервно и бестолково, перебивал,никого не мог дослушать до конца, качал ногой, барабанил пальцами постолешнице. Несколько раз даже громко выругался матом, чего никогда не позволялсебе на совещаниях, тем более в присутствии подчиненных женщин. Одна из них,руководитель департамента общественных связей Ольга Евгеньевна, немолодая,энергичная, весьма умная дама, осталась в кабинете, когда все ушли. С нейнаедине он немного успокоился, извинился, попросил секретаршу сварить кофе.

– Петр Борисович, у нас проблема. Я попыталась решить еесвоими силами, но, к сожалению, не удалось.

Проблема правда оказалась неприятной. Около года назадизвестный журналист написал большую аналитическую статью об одном из опальныхолигархов, который ныне отбывал тюремное заключение. Пафос статьи сводился ктому, что олигарх этот, конечно, не ангел, но другие еще хуже. В России закаждым солидным капиталом, нажитым в смутные девяностые, непременно тянетсягрязный кровавый след.

Статейка написана была живо, ярко, убедительно. Ничегоособенного, нового и неожиданного в ней не было, если бы под «другими», которые«еще хуже», не разумелся один конкретный человек. Петр Борисович Кольт. Имя егобыло названо, биография пересказана весьма грамотно, но главное, журналистприплел Петра Борисовича к самому мерзкому из всех преступлений, приписываемыхопальному олигарху. Это было заказное убийство. Олигарх якобы приказалуничтожить бывшего своего партнера и близкого друга. Исполнители пытались инсценироватьразбойное нападение, перестарались, зверски зарезали не только партнера, но иего жену, да еще на глазах у их шестилетнего сына, которого олигарх крестил вмладенчестве.

В статье прямо говорилось, что конфликт, приведший ктрагедии, был спровоцирован Петром Борисовичем Кольтом, убийство партнераолигарха оказалось Кольту крайне выгодно. Сегодня доказать его вину невозможно,однако никто из людей, близких в то время к нефтяному бизнесу, не сомневается впричастности Петра Борисовича к этому и некоторым другим преступлениям, закоторые отбывает свой срок опальный олигарх.

Год назад Петру Борисовичу легко удалось предотвратитьпубликацию. Нет, он не испугался обвинений, они были голословны, совершенносмехотворны. Просто он не любил, чтобы его имя лишний раз мелькало в прессе,тем более в связи с опальным олигархом, одно упоминание которого вызывалонездоровый ажиотаж.

Специалисты из юридической службы империи Кольта по-дружескиобъяснили журналисту, что в случае публикации статья станет поводом длясудебного разбирательства. Доказать, что обвинения, выдвинутые против ПетраБорисовича, являются клеветой, ничего не стоит, поскольку это действительноклевета, от первого до последнего слова. Процесс, безусловно, будет выигранистцом и проигран ответчиком. Таким образом, издание, опубликовавшее статью,попадет на большие деньги, журналист вынужден будет принести публичныеизвинения. За ним надолго закрепится репутация безответственного вруна игрязного сплетника, с которым опасно иметь дело.

Год назад Петр Борисович был уверен, что инцидент исчерпан итекста статьи больше не существует. Однако вчера вечером приятель ОльгиЕвгеньевны, заместитель главного редактора одного крупного политическогоеженедельника, сообщил ей, что злосчастная статья с небольшими изменениямипоявится в ближайшем номере.

Ольга Евгеньевна положила на стол распечатку нового вариантастатьи и грустно произнесла:

– К сожалению, это еще не все.

Оказывается, сегодня утром о Петре Борисовиче говорили сразутри радиостанции, две оппозиционные и одна культурная. И никто не сказал ничегохорошего. Левая демократическая станция, для которой имя опального олигархастало символом святого мученичества в борьбе с надвигающимся тоталитаризмом,обвинила господина Кольта в предательстве, конформизме и антисемитизме. Правая,с националистическим душком, намекала, что Кольт – масон и сионист. Станциякультурная громила роман Светика «Благочестивая: Дни и ночи», сообщала, что сейшедевр пошлости и безграмотности раскручивается на деньги папы.

– А кто у нас папа? – спрашивал ведущий своего гостя,литературного обозревателя.

– Папа у нас большой человек, Петр Борисович Кольт.

– Ну, тогда все понятно, кстати, и балетные успехи тоже.Надо же, а мне всегда казалось, что господин Кольт занимаетсяблаготворительностью, помогает детским домам, строит храмы в бедной российскойглубинке. Оказывается, вот куда уходят его честно нажитые капиталы!

Далее ведущий и гость гнусно захихикали.

Не успела Ольга Евгеньевна прокрутить в диктофоне отрывкизаписи утренних эфиров, зазвонил мобильный. В трубке что-то пролопотал траурныйголос Наташи, затем загремел долгий матерный монолог Светика. Кольт спокойнослушал пару минут и узнал, что сегодня «Благочестивую» злобно поносили нетолько на культурной станции, но и сразу в двух ежедневных газетах.

Светик требовала крови. Она кричала так громко, что пришлосьотвести трубку от уха и Ольга Евгеньевна стала невольным свидетелем семейнойсцены. Умная воспитанная дама смотрела на хозяина с искренним сочувствием.

– Я через свои каналы пытаюсь определить, кто инициатор этойстранной кампании, – сказала она, когда Кольт попрощался со Светиком и отключилтелефон.

– Думаете, это кампания?

– Конечно, хотелось бы назвать это случайным стечениемобстоятельств, но слишком все стремительно и агрессивно. Это похоже нацеленаправленную, продуманную травлю. Сейчас главное понять, кто и зачем еесанкционировал. У вас, Петр Борисович, есть какие-нибудь предположения?