о нашем приходе предупреждают заранее: места там приготовить дополнительные, все организовать.

Я окидываю взглядом город позади нас: он пронизан магией. Разноцветные нити связей, магические символы на мостовых и домах, настоящие костры магического сияния над сильными существами и особенно ярко — алые ореолы каменных драконов на перекрестках. Алыми сполохами проступает за строениями огненная река. В сравнении с ней сияние гвардейцев кажется блеклым.

А амфитеатр — он будто в цепи из заклинаний заключен. И в сердце его разливается марево, как от колоссального пожара. Наверное, там держат ректора Дегона.

Опираясь на руку Арена, я следую за распорядителями. Рядом с нами степенно вышагивают император и Ланабет. Пушиночка семенит следом. И уже за ней почетным эскортом следуют гвардейцы.

Внутри арочного коридора амфитеатра светло от укрепляющих стены заклинаний. Каменные ступени и ярусы с сидениями озарены магическими светильниками огненного цвета. Нас ведут на самый верх, под дрожащий на ветру шелковый навес. Здесь жарко и пахнет раскаленным камнем.

Вот только я едва замечаю и алое полотно, и два золотых сидения для Ланабет и императора под ним, и Дариона, и заполненные источающими магию зрителями нижние ряды — взгляд сразу приковывает пылающая на дне амфитеатра магия.

Чтобы рассмотреть подробности, приходится на время заглушить зрение Видящей.

На дне бурлит лава. Из нее же сотканы, перетекают прямо на глазах, прутья сферической клетки, внутри которой сидит огромный дракон, и на его алой бронированной шкуре темнеют подпалины. Сферическая клетка расположена с одной стороны, а с другой из алой раскаленной жижи поднята каменная площадка с пустующим каменным троном и дугой скамьи, на которой сейчас сидят несколько разодетых в шелка

драконов. Перед ними часть площадки выделена огненно горящим кругом, и к нему с двух сторон от зрительских мест ведут висящие над лавой мостики.

— В круге дают показания свидетели, — поясняет Арен. — На скамье — младшие судьи, трон для главы рода.

Распорядители несут дополнительные кресла для нас с Ареном, Дарион рассказывает, что на утренней части заседания Шарон Фламир сидел, как на иголках, но я этого почти не замечаю, все мое внимание приковывает заключенный в лавовую клетку ректор Дегон.

Он огненный дракон и в некоторой степени устойчив к пламени, но слишком опаленными выглядят его лапы и хвост, слишком он изможден. Даже в плену Дегон пытается смотреть на всех свысока, но взгляд у него мутный. На лбу — черное пятно, оставшееся от глаза Бездны. Моргнув, возвращаю зрение Видящей, всматриваюсь в алые потоки магии там, внизу.

Ректор не просто в клетке сидит. Невидимые для остальных алые потоки магии связывают его, пронизывают крылья, тело, опутывают вытянутую морду, плотно сжимают челюсти, пронизывают даже голову.

— Ректор Дегон что-нибудь говорил? Давал показания? — спрашиваю я неожиданно сиплым голосом.

— Преступник предпочитает гордо молчать, — отзывается главный распорядитель. — Многоуважаемая денея Валерия, прошу, садитесь. Возможно, вы желаете чего-нибудь? Только скажите, и мы немедленно исполним любое ваше пожелание.

Не думаю, что они исполнят мою просьбу освободить Дегона от магических пут, я уже собираюсь мысленно сказать Арену, что вижу, хотя, возможно, такое опутывание обычные меры для арестованных сильных драконов, когда раздается мощный звук гонга, вспоровший шипящий голосами зрителей и раскаленным камнем воздух.

— Начинается послеобеденная часть суда, — любезно оповещает распорядитель.

На каменную плиту обрушиваются алые вихри, приносящие младших судей, и когда те рассаживаются на скамье, наступает тишина.

«Арен, Дегон связан магией, даже рот замотан», — передаю я.

«Шарон наслаждается властью над ним».

— Обвиняемый, — разносится над амфитеатром громогласный возглас, — склони голову перед главой рода.

Магические путы рывком опускают морду Дегона близко к кипящей на дне сферической клетки лаве, почти обмакивает в нее.

У меня перехватывает дыхание, я подаюсь вперед, и Арен обхватывает меня за плечи.

С неба на площадку перед троном обрушивается огненно-алый вихрь. Пламя распадается, но телепортировавшегося рассмотреть в неистовых потоках его алой магии я не могу.

— И что это значит? — строгий голос императора запускает волну перешептываний на нижних рядах амфитеатра.

Я снова глушу зрение Видящей. Перед троном возвышается статный мужчина в алой броне и с рубиновым венцом на голове. Только это не Шарон Фламир. Это его старший сын Тавегрин.

Глава 42

И выглядит Тавегрин... Он раньше был просто заносчиво высокомерным, как отец, но незаметным на фоне Шарона. Возможно, из-за того, что Шарон подкрашивал концы светлых волос алым и был на полголовы выше, а Тавегрин блеклый блондин и ходил за отцом, но теперь на его заострившемся лице горят тонкие огненные узоры, а на руках — длинные когти, и вместе с броней это придает ему хищную величественность.

— Что с Шароном? — громко спрашивает император.

Я же опять переключаюсь на зрение Видящей, и алое сияние неистовой, колотящейся, словно языки пламени, магии скрывают от меня Тавегрина.

— Мой отец мертв, теперь я глава великого рода Фламир, хозяин огненного сердца цитадели и повелитель лавового стража. И я пришел сюда вынести приговор и покарать предателя нашей крови.

Магия Тавегрина складывается в жесткую непроницаемую сферу из шестиугольников со схематичными изображениями языков пламени по центру.

«Арен, он наложил на себя щит. И мощный».

«Ясно», — Арен хлопает в ладоши, наши щиты уплотняются, а на нижних уровнях поднимаются мощные щиты.

Лава на дне амфитеатра вскипает, выпрастывает раскаленные щупальца и накрывает клетку с Дегоном, сжимает ее, уменьшая, сплавляя в монолит. Дегон дергается, но канаты магии плотнее его стискивают.

— Прекрати! — рявкают Арен и император.

«Вытаскивай меня!» — требует спрятанный в складках подола Пронзающий. Я хватаюсь за него, пытаюсь выдернуть, а сама мысленно кричу: «Нет-нет-нет, не убивай его, не сжимай его!»

И в мыслях вдруг раздается грохот: «Как пожелаете, благословенная Великим драконом госпожа».

Лава застывает. Все такая же горячая, кипящая, но клетка Дегона больше не сжимается. Это что... это из-за моего пожелания?

— Отпусти его! — выкрикиваю