– В общем, так, Лидия Ильинична, – заключил Константин Петрович, – я могу вас задержать за покушение на убийство Ивана Ильича Горчакова. Но, поскольку потерпевший заявление на вас писать не стал, отпускаю на подписку о невыезде. Если вдруг вам позвонит ваш любовник, немедленно свяжитесь со мной или с майором Прониным. Вот вам наши телефоны. Надеюсь, вы понимаете, что следующей жертвой убийцы станете вы, – он приподнял кверху ладонь руки, лежащей на столе, останавливая ее возражения, – если не будете сотрудничать с нами. Надеюсь, понятно?

– Да, понятно.

Она как-то вся съежилась, сгорбилась, когда выходила из кабинета. Не было уже той уверенной в себе женщины. Алексею опять не было ее жалко, а было чувство гадливости. Он не понимал, почему она вызывает в его душе столько негативных эмоций. Может быть, имя виновато?

– Ну, давай вылезай, таракан запечный, – совсем другим тоном разрешил Константин Петрович, – а то устал, наверное, на эту галиматью смотреть?

– Да уж, артистка, – согласился Алексей, – и на кого она указала?

Следователь перемешал фотографии и предложил:

– А выбери сам.

– В угадайку будем играть? Ну-ну!

– Да я не с целью тебя подловить, просто на этого человека никто никогда бы не подумал.

– Да ладно, я, когда по следу иду, всех подозреваю.

– Так и уж всех, – пряча улыбку, усомнился Константин Петрович, – я лично знаю одну особу, которую ты не то что подозреваешь, а прямо-таки скрываешь от следствия.

– Уже настучали, – возмутился Алексей.

– Да ты не смущайся, дело молодое, – по-отечески потрепал его по плечу Михайлов, – мы все только радуемся за тебя. Только ты ее быстрее из дела выведи.

– Да она вообще ни с какого боку тут, просто соседка.

– Я это «просто соседка» не от первого слышу. Только вот, видишь ли, Алексей Николаевич, в деле постоянно фигурирует женщина. Веник, конечно, сегодня составил фоторобот этой бабы, и она, на первый взгляд, не похожа на твою пассию, но только на первый. А если приглядеться, то проглядывают какие-то общие черты. Так что, товарищ майор, будьте бдительны.

Хорошее настроение, в котором пребывал Алексей после обеда, моментально улетучилось. Опять поднялась волна сомнения: а вдруг это она? Вдруг он чего-то не знает про нее? Ведь во всех эпизодах, кроме, пожалуй, отравленных бутылок с вином у Ивана Горчакова, она или свидетель, или рядом находилась. Рядом, постоянно рядом. Он, конечно, не посвящает ее в детали следствия, но она в общих чертах в курсе всего, что происходит. Нет, не может быть, чтобы это была она. Не может человек совершить преступление и потом петь, как она сегодня пела.

– Ну ладно, спасибо за совет, буду бдителен. Фотографию-то покажи, которую Машкова опознала.

Взглянув на фотографию, Алексей присвистнул от удивления и быстро набрал номер Вадима Игнатьева:

– Вадим, сейчас же приезжай в отделение, есть важные новости.

С драгоценностями Иван разобрался быстро, все они, кажется, подлинные – одной заботой меньше. Почему-то не дает покоя мысль о Наталье, как после того сна, в котором его встречает женщина с голубыми глазами. Опять ощущение какой-то радости и счастья, и он оглядывается, ищет ту, единственную, которая…

В машине пахло каким-то приятным парфюмом, негромкая музыка убаюкивала. Ехали быстро, на удивление, не было пробок. Иван думал о том, что он скажет майору Пронину. А ведь сказать надо много. И о Ландышке с ее Мусалимовым, и о том, что прочитал в тетином дневнике, и о том, что не может пока ничего решить о целости украшений в сейфе, потому что опись отсутствует, а фотографий нет, так как альбом утерян. Кстати, насчет Мусалимова. Тетя Аня в своих записях за последние несколько месяцев перед гибелью не раз упоминает о неком М., который сначала смиренно просил Петра Ивановича продать бизнес, потом предлагал несметные богатства, потом открыто угрожал. Интересно, где при таком прессинге была служба безопасности холдинга? И еще интересно, что на самом деле надо Мусалимову? Для чего ему непростое ювелирное производство в столице, когда он спокойно может купить нефтяной бизнес, приносящий априори гораздо больший доход при меньшей головной боли? И как в этой каше оказалась Лидка? Она-то с какого конца? Где Лидка и где Мусалимов? Или Лидка сама по себе, без Мусалимова? Что за телефонист приходил его убивать? Это уже пошли вопросы, на которые он сам хотел бы получить внятные ответы. Хотя до окончания следствия вряд ли он их получит.

И еще он думал о том, что вот это и есть ощущение богатства: удобная, почти бесшумная машина, убаюкивающая музыка, ненавязчивые ароматы, такая же ненавязчивая прислуга в доме, хорошая одежда, вкусная еда, высококлассные напитки. Как он жил без этого? Собственно, если подумать, он жил всегда хорошо. В родительском доме было все, кроме прислуги. Одежда при социализме у всех была одинаково плохая, кроме тех, кто мог себе позволить одеваться в «Березке» или на барахолке. Деликатесы приносили родители перед праздниками. Это были так называемые «заказы». А остальное покупали обычно в магазинчике на Арбате. Правда, и на этом привилегии не заканчивались. Мама постоянно ездила на гастроли за рубеж и привозила оттуда качественные вещи: куртки на меху, кожаные сапоги, качественную обувь, хорошее белье. Иван рано узнал, что такое «встречают по одежке». Где бы он ни появился, на него всегда обращали внимание – он был со вкусом одет. Раньше эту роскошь могли позволить очень немногие. И потом еще у родителей были вечеринки. Приглашали гостей, накрывали стол, танцевали, рассказывали свежие анекдоты, читали стихи, ставили бутылку шампанского, с шумом ее откупоривали, и это зачастую был единственный алкогольный напиток. Было весело, интересно и радостно. Это ощущение Иван пронес сквозь годы. Почему-то сейчас так не веселятся.

В том самом кафе, где Алексей был постоянным посетителем, и из которого он принес памятный пирог с яблоками, Иван оказался раньше намеченного времени. Он оглядел зал и выбрал столик в укромном уголке, за колонной. Тотчас подошла официантка и принесла меню в простой, из кожзаменителя, папке. Выбор блюд был невелик, но названия вызывали какието забытые ассоциации. Например, был салат «Редис со сметаной» или суп «Полевой», как в школьной столовой. Никаких тебе консоме или буйабесов. И очень хорошо. Есть захотелось сразу, наверное, именно из-за этой папки и меню, отпечатанного на пишущей машинке, а не на принтере. Почему Алексей перенес встречу, Иван так и не понял. Он позвонил ему полчаса тому назад и объявил, что они смогут увидеться в кафе, которое находится рядом с отделением милиции. Видимо, что-то изменилось, ведь первоначально был запланирован визит к майору домой. Хотя на службе у Алексея все может случиться.

Снова подошла официантка:

– Вы кого-нибудь ждете? – спросила она доброжелательно.

Иван оторвался от чтения меню: он дошел уже до мороженого с шоколадной крошкой – и ответил:

– Да, жду.

– Позвольте спросить, кого? Если даму, то лучше пересесть за другой столик – здесь иногда дует.