– Я жду майора Пронина. Она обрадовалась:

– Алексея Николаевича? Он уже должен прийти. Вы закажете что-нибудь?

Иван с любопытством посмотрел на девушку: что это она так обрадовалась, уж не влюбилась ли в бравого майора:

– Я бы заказал, только не знаю, что будет есть господин Пронин.

– Ах, это пустяки. Вы закажите, а Алексей Николаевич всегда ест то, что ему принесут.

– Ну, хорошо. Тогда мне гуляш, пирог с черникой и какао.

– Какао растворимое или сварить? – Конечно, сварить.

Иван обрадовался: какао будет сварено, пирог с черникой, у них, наверное, тоже натуральный, а не размороженный, гуляш, как и положено, с густым соусом. Замечательно!

– Давно ждешь?

Иван обернулся и увидел Алексея Пронина, который подходил к столу.

– Недавно, вот заказ уже сделал. А официантка тебя по имени-отчеству величает. Знакомая?

– Да меня тут все знают, я постоянный клиент, мне даже скидку делают. Вот так-то, – гордо сказал Алексей, – ну, ладно. О чем ты хотел мне рассказать?

Тон его стал невыносимо деловым, официальным. Иван тоже подобрался и начал говорить:

– Понимаешь, я никак не могу разобраться с Ландыш Юсуповой. Она, оказывается, собирается замуж за Мусалимова – это такой крутой бизнесмен. А в дневнике моей тети я прочитал, что он очень хотел завладеть дядиным бизнесом, даже угрожал ему. То есть сначала предлагал большие деньги, а потом, когда дядя категорически отказался, стал серьезно угрожать.

– Как угрожать?

– Ну, он звонил и говорил, что если дядя не продаст ему холдинг, пожалеет о том, что родился. Представляешь?

– Я-то представляю, но почему Петр Иванович в милицию не обратился?

– В том же дневнике написано, что решить проблему взялся начальник службы безопасности холдинга.

– Слушай, уволь ты его на хрен, этого начальника. Любой на его месте при сходных обстоятельствах сам бы уволился или застрелился. У него под носом такие махинации проворачивались, а он чем при этом занят был, ты знаешь? Закупал следящее оборудование в Бельгии. С женой, между прочим. Это что, начальник службы безопасности серьезной фирмы?

– Я тоже задумался, как он такое допустил.

– Парнишка мой у вас в офисе уже носом поводил и даже за такой короткий срок понял, что твой этот, как его, короче, начальник – абсолютно безграмотный в качестве организатора подобной службы. Поэтому я настоятельно рекомендую его убрать под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Ну как я его уберу? Он столько лет работал с дядей, был его доверенным лицом, а я его уберу.

– Ты, конечно, смотри, только сейчас безопасность холдинга особенно нуждается в надежном руководителе. О Мусалимове я уже не от тебя первого слышу. Им сейчас занимается ФСБ, к ним мы соваться, конечно, не будем, но в этом направлении тоже будем сами копать. Еще что у тебя?

Иван растерялся. Кажется, он продумал, что скажет, о чем спросит. Но вдруг задумался, а надо ли нагружать человека своими проблемами. И что, что он милиционер? Он же не обязан принимать на себя все чужие проблемы. Но все-таки рассказал о сегодняшнем визите в хранилище, о драгоценностях, которые теперь принадлежали ему, и об альбоме, утерянном при невыясненных обстоятельствах.

– Вот ты подумай, кому нужен альбом с фотографиями ювелирных изделий? Я понимаю, если бы это были какие-то компрометирующие фотографии: ну там любовник, шпион, свидетель преступления, а то кольца, броши, серьги. Фигня какая-то получается.

Алексей задумчиво смотрел поверх Ивана куда-то вдаль. На самом деле, что было в этом альбоме, если его надо было воровать практически на виду у хозяина квартиры?

– А ты знаешь, как он выглядел?

Иван прищурился, подумал и ответил:

– Альбом как альбом: в темно-красных бархатных корочках, листы массивные, между ними проложена папиросная бумага. Формат обычный, знаешь, тетради для рисования у школьников бывают – вот такой. Он у тети был всегда. Помню, дядя Петя ее только еще обхаживал – конфеты, кино, цветы – тогда и подарил этот альбом, в котором был единственный фотоснимок – обручальное кольцо. Само кольцо он подарил ей на свадьбе, а предложение делал таким странным способом. Сейчас бы сказали – виртуально.

Официантка принесла еду на подносе для Ивана и сразу же – второй поднос – для Алексея. Алексей с удовольствием потер руки:

– Маришка, ты, как всегда, молодец. Шницель поминистерски – это то, что сейчас нужно. И пирог черничный, как я люблю.

Маришка зарделась от удовольствия:

– Приятного аппетита, Алексей Николаевич, – посмотрела на Ивана, – и вам тоже приятного аппетита.

– Ну, я же говорил, – шепотом поддел майора Иван. – Да ладно тебе, – тоже шепотом ответил Алексей, – она хорошая девушка, ее обижать нельзя.

– Кстати, о девушках, – сказал Иван, расставляя тарелки так, чтобы они не мешали. – Что-то я ничего не могу узнать про домработницу, которая была у моих родственников. Куда она делась? Наташа сказала, что она уехала на праздники к своим родителям. Праздники закончились, а эта подруга так и не появилась. Где она? Может быть, ее стоит допросить? Прости, я понимаю, что лезу не в свое дело, но слишком много событий вокруг меня. Я как-то привык к более… спокойному образу жизни.

Алексея почему-то задело это, как ему показалось, слишком вольное упоминание о Наталье. Какая она ему Наташа? И что, что соседка его погибших родных? Мог бы более уважительно к ней отнестись. Она, между прочим, при жизни супругов Горчаковых была им как дочь. И глупости все это, что Иван ему соперник. Не соперник, просто потерпевший. А Наталья сейчас дома не у Ивана, а у него. И нечего тут. И вообще, упоминание о Наталье в связи с этим делом неуместно. И точка. Это все пронеслось в его голове за считанные секунды, а сказал он совсем другое:

– По домработнице мы работаем. Сейчас выясняется ее постоянное место жительства, она ведь официально была зарегистрирована в Москве, адрес ее родителей должен быть известен, мои опера работают, так что ее никто из поля зрения не выпускает. А вот по другой твоей подруге я могу сказать, что тут очень нечисто. Как тебе пришло в голову пустить ее в свою квартиру? Ты вспомни, она сама напросилась, или тебе кто-то подсказал? Что за дикая идея у тебя родилась?

– Так, буду вспоминать. Я первый раз надолго уехал за границу, когда мама умерла. Понимаешь, в квартире было много цветов, их надо регулярно поливать, подкармливать, в общем, ухаживать. А кто будет ухаживать? Ландыш, что ли, просить? Так она к труду не приучена. Поэтому как-то сразу в моем воспаленном сознании возникла Лидка. Тем более что она периодически звонила и жаловалась на то, что с матерью совершенно невозможно жить в малогабаритном пространстве: та все время ограничивала ее свободу личности. Вот я ей и предложил пожить у меня в то время, пока я буду отсутствовать.