В конце концов венн остановился у южного входа, как иподобало вежливому гостю, пришедшему с доверием и добром. Он понятия не имел,как и даже на каком языке полагалось обращаться к местным Богам. А посемупросто положил обе руки на камень, мысленно испрашивая позволения войти. Эртанмолча наблюдала за ним. Она ничего не могла ему подсказать, потому что самабыла здесь чужой. Волкодав прислушался, силясь ощутить хоть какой-то ответ, нотак и не почувствовал ничего, кроме тепла пригретого осенним солнцем гранита. Да,сказал он себе. Кому бы здесь ни молились, навряд ли это были Тёмные Боги. АСветлые не станут карать любопытных пришельцев, явившихся за помощью. Они жезнают, что мы здесь вовсе не затем, чтобы кого-нибудь оскорблять.

Он шагнул в узкую дыру, протиснулся между валунами иоказался внутри.

Когда-то, наверное, круглая каменная площадка былавыскоблена до чистоты, но теперь и её заплёл бело-зеленоватым ковром мох,покрывавший безлесную вершину скальной гряды. Толстые стены святилища недопускали вовнутрь холодные ветры, зато там, где камень день за днём ласкалисолнечные лучи, по шершавому граниту карабкался зелёный вьюнок. Здесь было дажетеплее, чем в других местах, и вьюнок ещё цвёл совсем по-летнему, доверчивораскрывая бледно-розовые лепестки.

Волкодав посмотрел на нежные лепестки и окончательноуверился, что никакому злу здесь не было места.

Он ожидал найти в святилище изваяния Богов или какие-нибудьсвященные изображения, быть может, разбитые, осквернённые, – так обычноделают победители, чтобы по возможности ослабить Богов покорённогоплемени, – а то и полуистлевшие кости защитников. Но нет, ничего подобногоон не обнаружил. Зато, как и полагалось в толковом укреплении, здесь была вода.Она струилась из трещины в скале, собиралась в каменной чаше, явно вытесаннойчеловеческими руками, потом переливалась через край и вновь растекалась потрещинам. За родниковой чашей камень был стёсан и выглажен, словно небольшойстол. Для чего предназначали этот камень давно ушедшие люди, спрашивать теперьбыло некого, но Волкодав рассудил, что скорее всего для приношений.

Порывшись в поясной сумке, венн вытащил сухарь и разломилего на несколько частей. Одну он обмакнул в чашу и положил на жертвенный камень,другую протянул Эртан, третью взял сам. Нашёлся, конечно, кусочек и для Мыша,привлечённого видом съестного.

Если здешние Боги ещё взирали с неземной высоты на своёзаброшенное святилище, наверняка они подивились и обрадовались неожиданнойжертве, хотя бы и принесённой чужеплеменниками.

– Ты хочешь убедить бан-риону перебраться сюда наночлег? – дожёвывая сухарь, спросила Эртан.

Волкодав посмотрел на неё и подумал о том, что немногиедевушки, как она, отправились бы бродить по лесу вдвоём с мужчиной просто радитого, чтобы дружески поболтать. Поболтать, вовсе не замышляя увлечь его своейкрасотой. И уж подавно не боясь, как бы эта самая красота не подвигла егопустить в ход руки. Он вспомнил поездки с кнесинкой на Светынь и подумал, чтоЕлень Глуздовна, видно, тоже была из таких. И Ниилит, считавшая его братом…

– Нет, – сказал он воительнице. – Не надеюсь.Просто, чтобы было куда удирать… мало ли вдруг…

– Я бы поговорила с нашими вельхами, – предложилаЭртан. – Если тут устроится десяток ребят, ведь не лишними будут.

– Не лишними, – кивнул Волкодав. – Ладно,пошли… пока госпожа кнесинка за грибами в лес без спросу не собралась.

– Мне тут твои отроки порассказали… – спускаясьвместе с ним вниз по склону, начала вельхинка. – И Ане с Кетарном. Ты,говорят, неплохо дерёшься…

– Может, и дерусь, – проворчал Волкодав.

– Ещё говорят, будто ты однажды обмолвился, что тебяякобы женщина многому научила…

– Может, и научила.

– Кто она была, Волкодав? Я слышала, где-то за морямиесть целый народ воинственных женщин. Она была родом оттуда?

Волкодав покачал головой.

– Она была жрицей Кан, милосердной Богини Луны. БогинюКан чтут на юге Вечной Степи…

Это было давно. Целую жизнь назад. Ему едва исполнилосьдевятнадцать, и он ещё не вполне привык к собственному лицу, только что впервыеза много лет увиденному в зеркале. Он спускался с гор на равнину,распростившись с виллами – Повелительницами Облаков, отнявшими его у МораныСмерти. Он шёл по узкой тропе, неся в тощем мешке хлеб и кожаную бутыль спростоквашей, и не особенно хорошо представлял себе, куда эта тропа егозаведёт. Он твёрдо знал только, где она кончится навсегда. У берега Светыни.Над трупом кунса Винитария по прозвищу Людоед.

Вот так он шёл, жмуря слезившиеся, никак не желавшиепривыкать к свету глаза, когда Нелетучий Мыш зашипел и беспокойно завозился унего на плече. Потом впереди раздались человеческие голоса.

Волкодав обогнул большую, увитую цветущим кустарникоммеловую скалу и увидел впереди дорогу, а на дороге – троих человек.

Одна была пожилая седовласая женщина в серых шерстяныхшароварах и синей стёганой безрукавке, запахнутой не так, как было принято увеннов. Она медленно пятилась, держа в руках посох, а в сторонке смирно стоялмышастого цвета ослик. Волкодав почему-то сразу решил, что ослик принадлежалпутешественнице. А прямо перед собой он увидел спины двоих вооружённых мужчин.Один держал наготове копьё, другой – длинный топорик. Они подходили к женщине,громко переговариваясь по-саккаремски. Волкодав выучил этот язык в руднике, новсё же испытал лёгкое изумление, обнаружив, что действительно понимает. Смыслих речей дошёл до него лишь в следующее мгновение.

Двое дюжих молодчиков обменивались похабными замечаниями исоветовали женщине по-хорошему подарить им и ослика, и свою благосклонность.Тогда, может, они позволят ей остаться жить.

Потом они заметили, что женщина, не слушая, любознательнорассматривала что-то у них за спиной. Волкодав бросил котомку, издал животноерычание и ринулся в бой.

Он уже тогда был очень быстр. И очень силён. И, когдадоходило до драки, помышлял лишь о том, как бы убить, а не о том, как сохранитьсебе жизнь. Всё кончилось в считанные мгновения. В дорожной пыли валялись дватрупа, а Волкодав стоял на коленях, зажимая ладонью распоротое плечо. Преждечем свалиться со сломанной шеей, один из грабителей успел-таки ударить его, инаконечник копья чиркнул по кости.

Седовласая женщина между тем хладнокровнейшим образомоглядела побоище, и Волкодав увидел досаду и огорчение у неё на лице. Онаподошла и спросила, остановившись над ним:

«Зачем ты убил этих несчастных, малыш?»

Широкоплечий «малыш» с порядочной сединой в бороде смотрелна неё снизу вверх, плохо понимая, о чём речь. Сперва его прохватил холодныйпот при мысли: неужто случилось страшное и он сдуру совершил то, чего большевсего в жизни боялся – расправился с неповинными?.. Но нет, свежая память отолько что происшедшем свидетельствовала, что он не ошибся.