— Близко, всего в десяти минутах ходьбы. Если выпройдете по дорожке, которая начинается в конце улицы, в глубине вы увидитесанаторий. Не заблудитесь.

Спустя десять минут я стоял у ворот большого сада,усыпанного сухими листьями, скованными снегом. Поодаль, точно цитадель, высилсясанаторий «Вилла Сан-Антонио», окруженный ореолом золотистого света,изливавшегося из окон. Я пересек сад, чувствуя, что сердце неистово колотится вгруди, и, несмотря на колючий холод, у меня вспотели ладони. Я поднялся поступеням, ведущим к парадному входу. Полы в просторном холле были вымощенычерно-белыми плитами на манер шахматной доски. В конце зала располагаласьлестница, по которой молодая женщина в форменной одежде медсестры вела под рукутрясущегося человека. Старик буквально зависал в воздухе между двумя следующимиступенями, словно жил лишь единым духом.

— Добрый день, — раздался голос справа от меня.

У женщины были черные глаза и строгий взгляд, резкие чертылица без тени обаяния и суровый вид человека, привыкшего ожидать лишь самогохудшего. Лет ей было, наверное, около пятидесяти. Несмотря на такую же одежду,как у молоденькой медсестры, сопровождавшей старика, она держалась как особа, обладающаявластью и влиянием.

— Добрый день. Я ищу одну даму. Ее имя — КристинаСагниер. У меня есть основания предполагать, что она гостит здесь…

Женщина уставилась на меня не мигая.

— Здесь нет гостей, кабальеро. Это не гостиница и нечастная резиденция.

— Извините. Я только что приехал и проделал долгийпуть, чтобы найти эту даму…

— Не извиняйтесь, — сказала медсестра. — Могуя спросить, вы родственник или близкий друг?

— Меня зовут Давид Мартин. Кристина Сагниер здесь?Пожалуйста…

Выражение лица медсестры смягчилось. Вслед за тем появилосьподобие любезной улыбки, и она кивнула.

— Будьте добры, сеньор Мартин, следуйте за мной, япровожу вас в кабинет доктора Санхуана.

— Как себя чувствует сеньорита Сагниер? Я могу увидетьее?

Новая улыбка тронула ее губы, едва уловимая и невозмутимая.

— Сюда, прошу вас.

В прямоугольном помещении со стенами, выкрашенными голубойкраской, окна отсутствовали. Его освещали две лампы под потолком, испускавшиемертвенный свет. Обстановка ограничивалась тремя предметами: голым столом ипарой стульев. Пахло дезинфекцией, и было холодно. Медсестра называла комнатукабинетом, однако, просидев в одиночестве и ожидании десять минут на стуле, япришел к твердому убеждению, что она может служить только камерой. Даже сквозьзакрытую дверь доносились голоса и вопли, эхом отдававшиеся от стен. Я уже сталсбиваться со счета, сколько времени провел в этом бункере, когда наконецраспахнулась дверь и вошел мужчина, облаченный в белый халат, с улыбкой,холодной, как воздух в комнате. Ему можно было дать от тридцати до сорока лет.Вероятно, это и был доктор Санхуан. Он обогнул стол и занял второй стул.Положив руки на стол, он несколько мгновений рассматривал меня с чуть заметнымлюбопытством и лишь потом соизволил разомкнуть губы.

— Я догадываюсь, что вы только с дороги и устали,однако мне хотелось бы знать, почему не приехал сеньор Педро Видаль, —вымолвил он наконец.

— Он не смог.

Доктор пристально смотрел на меня и ждал. У него был ледянойвзгляд и повадки человека, который не слушает, а вслушивается.

— Я могу увидеть ее?

— Вы никого не можете увидеть, пока не скажете правду ине объясните, что вам здесь нужно.

Я перевел дух и покорился. Я проехал сто пятьдесяткилометров не для того, чтобы лгать.

— Мое имя Мартин, Давид Мартин. Я друг КристиныСагниер.

— Мы называем ее сеньорой Видаль.

— Мне безразлично, как вы ее называете. Я хочу увидетьее. Немедленно.

Доктор вздохнул.

— Вы писатель?

Я нетерпеливо вскочил.

— Да что это за место такое? Почему, в конце концов, яне могу ее увидеть?

— Сядьте. Пожалуйста. Прошу вас.

Доктор указал на стул и подождал, пока я снова усядусь.

— Могу я поинтересоваться, когда вы в последний развиделись или разговаривали с ней?

— Больше месяца назад, — ответил я. — А в чемдело?

— Вы можете назвать кого-то, кто видел ее или беседовалс ней после вас?

— Нет. Не знаю. Что тут происходит?

Доктор прикрыл правой рукой рот, тщательно взвешивая своислова.

— Сеньор Мартин, боюсь, у меня плохие новости.

Я почувствовал, как внутри у меня все сжимается.

— Что с ней?

Доктор молча смотрел на меня, и впервые мне почудилась в еговзгляде тень сомнения.

— Я не знаю, — ответил он.

Мы миновали короткий коридор с металлическими дверями побокам. Доктор Санхуан шел впереди с большой связкой ключей в руках. Мнечудилось, что из-за дверей нам вслед раздавались голоса и бормотание, тонувшеев смешках и рыданиях. Комната находилась в конце коридора. Доктор отпер дверь изамер на пороге, бесстрастно глядя на меня.

— Пятнадцать минут, — сказал он.

Я вошел в комнату и услышал, как доктор закрывает дверь замоей спиной. Моему взору открылось помещение с высокими потолками и белымистенами, отражавшимися в сверкающих плитах пола. Сбоку стояла кровать сметаллическим каркасом, окутанная тюлевым пологом. На кровати никого не было.Из большого окна разворачивался вид на заснеженный сад, деревья и панорамуозера за ними. Я заметил ее, только сделав несколько шагов вперед.

Кристина сидела в кресле у окна, одетая в белую ночнуюрубашку, с волосами, заплетенными в косу. Я присел у кресла и заглянул ей влицо. Ее глаза, казалось, остекленели. Она даже не моргнула, когда я всталрядом с ней на колени. Я накрыл ее руку своей, но она не шелохнулась. И толькотогда я обратил внимание на бинты, покрывавшие ее руки от запястий до локтей, иверевки, которыми она была привязана к креслу. Я погладил Кристину по щеке,стерев медленно катившуюся слезу.

— Кристина, — пробормотал я.

Ее взгляд по-прежнему был устремлен в пустоту, и она неосознавала моего присутствия. Я подвинул к окну стул и сел перед ней.

— Я Давид, — прошептал я.

Четверть часа мы просидели молча. Я держал ее за руку, еевзор блуждал где-то в пространстве, и мои слова оставались без ответа. Потом яуслышал, как вновь открывается дверь, и кто-то потряс меня за плечо. Этовернулся доктор Санхуан. Я покорно позволил вывести себя в коридор. Докторзапер дверь и проводил меня обратно в холодный кабинет. Я беспомощно упал настул и посмотрел на доктора, не в силах вымолвить ни слова.