и он увидел, что она вся дрожит. С дико колотящимся от ужаса сердцем он опустился на колени рядом с ней и с трудом произнес, как будто слова застревали у него в горле:

– Судьба? Что?..

– Я покидаю дворец.

Нико смертельно побледнел, прикрыл глаза и попытался справиться с подступившей тошнотой.

– Прошу тебя, нет, только не это! – прошептал он. – Когда?

– Думаю, завтра.

– Завтра?! Этого не может быть! Не может быть! – воскликнул он, крепко обнимая ее.

– Мою хозяйку выбрали одной из восьми наложниц в дар для гарема бейлербея, – отстранившись, сказала она, гладя его по лицу. – Торговец уже здесь. Когда он закончит погрузку кораблей, мы отплывем вместе с ним. Больше я сюда не приду.

– Я знаю, что торговцы здесь, их много. Кызляр-ага устраивает для них пир сегодня вечером. Все пажи должны прислуживать гостям. Откуда он? Из Александрии?

– Из Алжира.

– Худшей дыры нет на земле, – не выдержал Нико и тут же пожалел о сказанном.

– Пусть так, но мне… мне придется отправиться туда.

– Я убью торговцев! Потоплю их корабли, – глухо произнес он.

– Ты такой милый, Аша, милый и глупый! Не стоит спорить с судьбой!

– Сбежим сегодня! Уйдем по тоннелю прямо сейчас! Я…

– Ты не должен так поступать, а я не могу, – покачала головой Алиса, дотронувшись до его щеки. – У нас ничего не готово. Если нас поймают, то убьют обоих! Я не хочу расстаться с тобой так!

– Тогда я поеду за тобой!

– Ты знаешь, что я молюсь об этом! Но ты должен следовать пути Аллаха, а не моему. Ты должен прожить жизнь, предназначенную тебе, а я – предназначенную мне, – тихо проговорила она, прижав его руку к губам и целуя ее, и он почувствовал тепло ее слез. – Я позволила себе думать, что наши судьбы переплетаются в замысле Аллаха. Ах, Аша, Аша! Я так тебя люблю! Я не вынесу этого!

– Ты никогда не потеряешь меня, – крепко обнимая ее, сказал Нико.

– Мне нужно идти. Нам еще предстоит много приготовлений. Я так боялась, что даже не смогу попрощаться с тобой.

– Приходи сюда ночью, после пира.

– Не проси меня об этом, Аша!

– Прошу тебя! Умоляю!

– Я попробую заручиться помощью моей госпожи, – подумав, кивнула она. – Я постараюсь, Аша. Ты знаешь, что я все для этого сделаю.

– Я найду тебя в Алжире! – И он, нарушив данное себе обещание, поцеловал ее жарко и страстно, чувствуя на щеках ее слезы.

– Да, о да, Аша! Забери меня из Алжира!

Они оба знали, что это совершенно невозможно. Куда бы ее ни отправили, она будет спрятана за стеной гарема вместе со своей госпожой и станет вечной тайной, затерянной внутри лабиринта.

Когда Нико поставил решетку на место, Алиса обернулась, просунула пальцы сквозь решетку, и он покрыл их поцелуями, а потом поцеловал ее в губы.

– Я буду любить тебя вечно, – сказал он, и теперь слезы заструились по его щекам.

– А я тебя!

– Увидимся вечером, – прошептал он.

Алиса сжала его ладонь в своих руках, а когда отпустила, Нико понял, что это была их последняя встреча.

Алиса исчезла среди деревьев, и свеча любви погасла, а вместе с ней из его жизни ушел свет.

Торговец из Алжира возлежал на пышных подушках на ложе, покрытом мехами. На нем было белое платье и зеленая бархатная феска – знак того, что он хаджи, человек, совершивший хадж, паломничество по святым местам. Он сидел во втором дворе Топкапы под длинным портиком, где стоял низкий праздничный стол длиной более семидесяти метров, предназначенный для более чем сотни почетных гостей. Стол был такой большой, что гости, сидевшие в одном конце, с трудом могли разглядеть, что происходило в другом. Впрочем, затруднений это не доставляло, поскольку там было достаточно развлечений для всех: акробаты и борцы, карлики и клоуны, музыканты и танцоры. Туда-сюда сновали пажи и прислуга с огромными серебряными подносами, уставленными едой и напитками.

Юный паж опустился на колени, омыл руки торговца розовой водой и тщательно вытер каждый палец. Алжирец любил бывать в серале, единственном месте на земле, перед которым мерк его собственный дом. К его глубокому сожалению, вина здесь не подавали, но, в конце концов, это все же священное место самой Тени Господа. Торговец излучал удовольствие, взгляд затуманился от гашиша, в руках он держал серебряную чашу, наполненную изысканным хушафом, райским персиковым напитком с амброй и мускусом. На пир были приглашены самые крупные торговцы, каждый из них привез дары хозяину дома, Кызляр-аге. Помимо заведования школой Эндерун и внутренним двором Сулеймана, глава белых евнухов исполнял обязанности главы торговой палаты и был одним из самых богатых и могущественных людей в империи. У него были свои торговые суда, возившие грузы из Аравии на базары Алжира.

В каждый приезд в Стамбул алжирца приглашали в сераль. Его корабли укрепляли флотилию султана, его итальянские шелка украшали покои султана, а его флорины оседали в карманах Кызляр-аги. Хозяин тоже не оставался в долгу перед гостем, у которого на шее висела подаренная в тот вечер золотая цепочка с великолепным египетским изумрудом в форме полумесяца. Это был редкий дар для особо почетного союзника.

Следующим утром четыре судна торговца отбывали в Алжир, как всегда нагруженные предметами роскоши. На этот раз его личное судно предназначалось для перевозки самого драгоценного груза – плодов гарема, красавиц, обученных искусству любви, ведению светской беседы и хозяйства. Султан подарил красавиц бейлербею, и алжирцу выпала честь доставить этот дар получателю.

Торговец витал в облаках, погрузившись в транс под завораживающие, соблазнительные звуки струнных канунов, жалобные вздохи танбуров, длинношеих лютней, и магических персидских тростниковых флейт, но куда больше его интересовал мальчик, игравший на флейте.

Внезапно торговец заприметил одного из пажей. В нем было что-то привлекательное, что-то смутно знакомое. Он обслуживал гостей за другим концом стола, позади музыкантов. На нем была синяя рубашка, атласные штаны и вышитые туфли. Торговец стал внимательно наблюдать за ним. Паж обернулся, алжирец наконец увидел его лицо и тут же поставил чашу на стол, приподнялся на подушках и заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Сначала он не поверил своим глазам, но чутье не обмануло его. Пульс алжирца участился, кровь прилила к шее и голове, гулко пульсировало в висках.

Уже не мальчик, а юноша. Детская угловатость исчезла, но внешне он не сильно изменился. Прекрасное лицо, запечатлевшееся в памяти торговца, лицо, которое он тысячи раз видел в ночных кошмарах: парень смотрел на мертвое тело любимого сына алжирца, лежавшего на верфях с пробитым черепом.

Да, он знал это лицо как свое. Лицо убийцы.

Но как же мальчишка оказался в серале?! Ведь он должен был утонуть в море! Какая разница! Этот паж родом с Мальты, и зовут его Николо Борг.

Эль-Хаджи Фарук поборол в себе желание вскочить и в ярости забить мальчишку до смерти прямо на месте. В доме султана такие выходки немыслимы. К тому же куда спешить? Мальчишка его не заметил и, пока продолжает прислуживать гостям на другом конце стола, вряд ли заметит. Фарук снова откинулся на подушки и принялся напряженно думать, продираясь сквозь туманившую мозг дымку.

Можно объявить во всеуслышание, что Нико – убийца. Но тут в результате быть уверенным нельзя. Алжирец хорошо знал, что пажи занимают высокое положение в доме султана. С этим будут разбираться кади, судьи, которые могут принять решение не в его пользу. Возможно, за отсутствием доказательств по делу, с которым, вообще-то, должен разбираться алжирский бейлербей, они просто прогонят Нико из дворца, а это недостаточно серьезное наказание для убийцы его любимого сына Юсуфа.

Фарук понял, что у него есть только один вариант: надо попросить доброго друга Кызляр-агу устроить ему встречу с мальчишкой сегодня же ночью. Ничего необычного в такой просьбе не будет. Кызляр-ага сочтет, что Фарук питает к мальчишке исключительно плотский интерес, да и в любом случае не станет задавать ему лишних вопросов. Они вели дела вместе уже много лет. Кызляр-аге принадлежало два судна из небольшого флота Фарука и еще одно грузовое. Однако для большей убедительности Фарук сдобрит свою просьбу кошелем венецианских дукатов. Нико приведут к Фаруку в хан, где он ночует, а там с пажом произойдет трагический несчастный случай. Все