понятна, мистер Скотт, чего нельзя сказать о вас. — Штейнберг внимательно посмотрел на англичанина и продолжил. — Какой интерес лично у вас во всей этой карусели вокруг уральских изумрудов? Если вы не одобряете действия своих руководителей, то, что вы делаете в Екатеринбурге?

— Преследую личные интересы, как бы цинично это не звучало.

— Хотите поправить свое материальное положение. — Уточнил Соколов.

— Мое материальное положение, господин Соколов, настолько основательно и прочно, что мне нет необходимости его поправлять. Чтобы исключить все сомнения по этому поводу, скажу, что мой отец один из главных поставщиков шерсти на европейском рынке, а я его единственный наследник.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. — Развел руками Виктор.

— Все очень просто. Мне восхитила идея русских по продаже ограненных камней, и я хотел предложить мистеру Файну свои услуги. По моим подсчетам сейчас обрабатывается не более четверти всех добываемых камней. Элементарно не хватает производственных мощностей и специалистов, иначе говоря, происходит затоваривание и я мог бы помочь в решении этой проблемы.

— Я так понимаю, что вы действуете от своего имени?

— Совершенно верно, Генрих Карлович, я и не скрывал от вас, что преследую личные интересы. Мне плевать на ювелирный дом «Alice» и их проблемы, тем более что они меня фактически списали еще осенью 1796 года.

— Но как вы собирались предложить свои услуги, если у вас ничего нет?

— У меня есть опыт и связи, а главное у меня есть деньги, которые я могу вложить в дело. То, что у меня в настоящее время нет мастерских и магазинов даже лучше — не придется ничего ломать и перестраивать.

— Почему вы пришли к нам?

— А к кому мне еще идти? К бандитам? Вы тоже ищите этот рудник. — Скот поднял руку, как бы останавливая пытавшегося возразить Штейнберга. — Не надо отрицать очевидного, Генрих Карлович. Вы узнали об изумрудах еще полгода назад, но тогда ехать на Урал не было никакого смысла — на носу зима, зато ранней весной вы тут как тут. Сказку про своего «друга» господина Соколова вы можете рассказывать кому угодно, только не мне. Разница в возрасте у вас более пяти лет, да к тому же он житель Петербурга, а вы из Москвы. Генрих Карлович, давайте не будем тратить попусту время, его у нас и так мало. Простой вопрос: кто стоит за вами?

После небольшого раздумья Штейнберг выложил перед Скоттом бляху и свидетельство, подписанное императором.

— Это даже лучше, чем я думал. — Произнес англичанин, ни к кому конкретно не обращаясь. — Если я правильно понял, документы подписаны лично императором?

— Вы правильно поняли.

— Он знает об изумрудах?

— Да, ему доложил Ростопчин Федор Васильевич.

— Ростопчин в отставке, как он мог попасть на прием к императору?

— Этого я не знаю. Мне известно лишь, что свидание было тайным и проходило в Гатчине. Император сразу хотел вернуть Ростопчина ко двору, но тот отказался, считая этот шаг преждевременным. Он вернется, сразу, как только будет найден рудник.

— Господа, я могу помочь в поисках. Мне известно …

— В этом нет необходимости, мистер Скотт. — Прервал англичанина Штейнберг. — Мы знаем, где находится рудник.

— Тогда в чем загвоздка?

— Проблема морально-этического характера.

И Штейнберг изложил Скотту ситуацию, в которой они с Соколовым оказались.

— Так что, вряд ли мы вам сможем чем-то помочь, мистер Скотт. — Закончил свою речь Штейнберг. — Мы сами оказались в тупике и не знаем, что делать.

— Я прекрасно вас понимаю, господа. На одной чаше весов долг и определенные обязательства, а на другой совесть. Как бы вы не поступили, вы все равно будете в проигрыше. Знакомая ситуация, но не такая безнадежная, как вы думаете.

Штейнберг и Соколов одновременно посмотрели на англичанина.

— Господа, вы забываете, что в любой ситуации существует компромисс. Вы хотите выполнить задание — вернуть рудник в казну и при этом сохранить школу. Я правильно излагаю суть проблемы?

— Правильно. — Оживился Штейнберг.

— Что такое изумрудный рудник для государства? По сути это просто дополнительный источник денег для пополнения казны, причем абсолютно без разницы, от кого эти деньги будут поступать. Пусть школа и дальше разрабатывает этот рудник, только уже официально платит налоги, зачем ломать хорошо налаженное производство.

— Это не законно! — Возразил Соколов.

— А что такое закон, Виктор Алексеевич? Это всего лишь акт утвержденный императором. Сегодня он что-то запрещает, а завтра может и разрешить. «Ничто не вечно под луной» — как сказал великий Шекспир. Поверьте мне, пройдет немного времени и, убедившись в неэффективности казенных приисков, частным лицам и компаниям в России будет разрешена добыча золота и драгоценных камней. Все это уже было в разное время и в разных странах. У вас очень солидный покровитель в лице господина Ростопчина и прямой выход через него на императора, вам и карты в руки. Федор Васильевич прогрессивно мыслящий человек, один из немногих, кто не ворует и не берет взяток, его не трудно убедить в том, что передача изумрудного рудника в казну будет ошибкой. В качестве примера можно привести добычу золота на Урале. За пятьдесят лет казенные предприятия добыли всего пятьдесят пять пудов, в денежном выражении это восемьсот тысяч рублей, или шестнадцать тысяч рублей в год. Капля в море! Сколько золота уходит по левым каналам, наполняя карманы чиновников, остается только догадываться, и нет никаких сомнений, что с изумрудами будет то же самое. Зачем ломать то, что работает и приносит стабильный доход. Согласуйте с Файном сумму отступных, и пусть работает дальше, но уже на законных основаниях и лучше всего под личным покровительством императора. Как видите, господа, ваша задача не так сложна, нужно всего лишь договориться с обеими сторонами о размере налога, вот и все. Думаю, что при этом вы можете даже сохранить в тайне разработку изумрудов.

— Мистер Скотт, вы гений! — Штейнберг вскочил со своего места и, схватив правую руку начал энергично трясти ее. — Теперь я готов помогать вам, мистер Скотт.

— С вашего позволения, просто Ричард.

— Тогда я просто Генрих.

— А я просто Виктор. — Присоединился к ним Соколов.

Когда эйфория немного улеглась, Скотт достал