хоть и директор экспедиции, но это дело мне не плечу. Здесь без поддержки кого-либо из опекунов не обойтись. Попробую поговорить с управляющим Сохранной казны, он член Опекунского совета, вот его веса и влияния вполне хватит, что бы протолкнуть ваше дело. Извини, Тимофей, но его интерес тоже должен быть чем-то обоснован.

— Вы получаете на руки пятьдесят тысяч дукатов золотом, а со мной будете расплачиваться русскими серебряными рублями по курсу один к трем. На обмене денег вы сможете заработать не менее пяти процентов, но с твоими способностями эта цифра будет значительно выше.

— Если ты пытался меня задеть, Тимофей, то должен тебя огорчить, с некоторых пор на меня это не действует.

— Бог с тобой, Федор, это был комплимент.

— Ладно, давай ближе к теме. Если все это перевести в цифры, то мы отдаем тебе вместо золота, сто тридцать пять тысяч российских серебряных рублей?

— Именно так, думаю, в обиде вы не будете.

— Согласен, только ответ дам дня через неделю, когда все согласую.

От ужина Забелин отказался, сославшись на занятость, и быстро исчез.

Глава 42. Екатеринбург, 1 июня 1798 года (пятница). Начало

— С местными салотопщиками я, слава богу, разобрался. — Самодовольно заявил купец Воронин. — Теперь узкоглазые будут продавать скот только мне.

— Придется расширять производство, Никита Петрович. — Услужливо напомнил сидевший рядом приказчик. — Да и со сбытом нужно что-то решать, этот Белых совсем распоясался, каждый год снижает закупочные цены.

— Чего ты удивляешься, его тесть начальник Казенной палаты в Перми, все финансовые дела губернии в его руках, вот и помог зятю. Белых не имеет ни одного салотопенного завода, а стал единственным экспортером уральского сала в Англию. Все уездные промышленники вынуждены продавать ему сало по установленной им же цене — абсурд! Кому пойдешь жаловаться?

— Нужно наладить с англичанами прямые контакты, минуя Казенную палату.

— Как ты себе это представляешь? Английские купцы едут в Пермь, в губернское правление, а там их уже ждет Белых с распростертыми объятиями. До Екатеринбурга они не доезжают, да и что им здесь делать?

— Ошибаетесь, Никита Петрович, — ухмыляясь, сказал приказчик, — есть в Екатеринбурге англичанин, даже два. Один только на днях приехал, поселился на постоялом дворе у Рязанова в третьем номере, а второй уже неделю живет у Казанцевой в десятом номере.

— Купцы?

— Нет, они по ювелирной части. Один директор ювелирного дома, второй торговый представитель.

— Каким ветром их сюда занесло?

— Приехали заключать договор с ювелирной школой.

— И на кой хрен им наше сало?

— Понятно, что сало они покупать не будут, но могут помочь в налаживании контактов. Этот англичанин, который директор — личный представитель императрицы с очень большими связями в Петербурге. Ему даже делать ничего не надо, просто посоветовать своим соотечественникам, к кому именно обращаться. Там в Петербурге есть даже Английская набережная, где проживаю их купцы.

— А чем мы его можем заинтересовать?

— Взятка, Никита Петрович, от золотишка редко кто отказывается.

— Хорошо, только беседовать с ним будешь лично, Рязанов твой дружок, авось пособит.

— Займусь этим прямо сейчас.

Через полчаса после ухода Бабакина, пришел купец Зырянов.

— Зачем пожаловал, Спиридон Макарович?

— Не прикидывайся, Никита, — осадил Воронина Зырянов, — оставил нас без работы и еще насмехаешься.

— Так я же закон не нарушал, предложил киргизам лучшую цену — они согласились. Перебей мою цену, и они продадут свой скот тебе.

— Ты прекрасно знаешь, что дело не в цене. Ладно, не будем переливать из пустого в порожнее, давай вернемся к насущным проблемам. Сколько ты дашь за мои два завода — салотопенный и мыловаренный?

— Спиридон, ты что, собрался продавать свои заводы?

— Никита, перестань паясничать. — Со злостью сказал Зырянов. — Ты ведь этого добивался? Вот я пришел, называй свою цену.

— Хорошо, — убрав ехидную улыбку и переходя на деловой тон, сказал Воронин, — дам триста рублей.

— За два завода? Побойся бога, Никита, это же грабеж!

— То, что ты так громко называешь заводами, Спиридон, на самом деле, просто два больших сарая.

— А земля? Сколько там земли?

— А зачем мне земля, на которой ни хрена не растет, там одни камни.

— Ну, дай хоть четыреста. — Смирившись, попросил Зырянов.

— Только из уважения к твоим сединам. — Отрезал, вставая Воронин. — Поехали оформлять, пока я не передумал.

Вернулся домой он только к вечеру — после оформления заехали в трактир «Париж», по русскому обычаю нужно было обмыть сделку. Бабаков сидел за столом и пил чай.

— Вот Иван. — С порога начал хвастаться Воронин, размахивая бумагами. — Зырянов только что продал мне два своих завода. Завтра с утра отправляйся принимать их, да смотри, чтобы все было на месте, с рабочими не церемонься, кого не устраивают наши условия, пусть убираются на все четыре стороны.

— Насколько я помню, Никита Петрович, у Зырянова только один салотопенный завод.

— Он мне еще и мыловаренный продал. — Сияя от удовольствия, уточнил купец. — Поверь, Иван, Зырянов — только начало, сейчас придут на поклон Толстиковы, Гилевы и эта цыпа Казанцева.

— Казанцева вряд ли придет. — Засомневался приказчик, прихлебывая горячий чай с блюдца. — Я вчера слышал, что она начала перестраивать один из своих заводов.

— Глупая баба! — Категорично заявил Воронин. — Знает, что я подкупил всех крупных поставщиков, где она собирается закупать скот?

— Ей не нужен скот, Никита Петрович, — возразил Бабкин, — она закупает сало.

— Сало? — Удивился купец. — Зачем ей сало?

— Вроде как собирается варить мыло.

В Екатеринбургском уезде оставалось всего два мыловаренных завода, и оба теперь принадлежали Воронину. Фактически он стал местным монополистом и мог диктовать цены на мыло во всем Екатеринбургском уезде, что сулило немалый доход, поэтому появление конкурента он посчитал сродни оскорблению.

— От кого слышал? — С тревогой в голосе спросил он.

— Вчера заходил этот немец Леман. Я напомнил ему, что пора закупать мыло для канцелярии, так он сказал, что они уже договорились с Казанцевой, там и