сучья. Лоб исчез, превратившись в две продолговатые шишки.

— Я-олжен-ыл-спеть! — Лютер словно выпихивал слова из горла.

— Зачем-ы-омешал-мне! Зачееем!!!

Отшельник издал мерзкий звук, похожий на хрюканье, и бросился на Килара. Ряса сползла с него, обнажив голый, белесый живот, выпяченный как мешок с овощами. Сквозь шерсть на груди и боках проступали огромные мускулы. Когда Странник впервые увидел Лютора позапрошлым вечером, отшельник был на полголовы ниже него. Теперь он вырос почти на метр и нависал над полом, как пожарная каланча.

Килар отпрыгнул к стене и выпустил всю обойму в грудь и живот отшельника. Экспансивные пули открывали в теле Лютера рваные, словно взрывающиеся изнутри кратеры. Несколько кусков свинца прошли насквозь и зарылись в штукатурку стены. При каждом выстреле тело отшельника сотрясала короткая судорога.

Лютер отступил к алтарю и громко заголосил. Шерсть на нем стала мокрой и слиплась от крови. Но спустя мгновение, он снова бросился на Килара, растопырив вывернутые назад ноги, протяжно завывая и разбрызгивая во все стороны ошметки розовой пены. Нож выпал из руки бывшего отшельника и закатился под алтарь.

Монстр перемещался как-то неуверенно. Для того, чтобы полностью освоиться в новом теле, требовалось определенное время. Или изменения еще не закончились, и это влияло на координацию движений. Килар выщелкнул пустую обойму и потянулся за новой. Он мог бы с легкостью увернуться, но угодил в тесное пространство между дверью и западной стеной Хижины. В последнюю секунду он чудом отдернул голову и спасся от аршинных клыков, лязгнувших в нескольких дюймах от его правого уха.

Тело Лютера, ставшее тяжелее на десяток килограммов, обрушилось на Странника, швырнув его на пол и едва не переломав все кости. В левом боку вспыхнул пожар раздирающей боли. Когти отшельника расписали его ребра почти до подмышечных впадин.

Лютер снова захрюкал, потом издал победный мяукающий крик. Его членистые задние лапы запутались в остатках рясы. Вонь стояла невыносимая.

— Ну-а-еперь-ты-умр-р-ррешь! — завопил Лютор, ударяя Килара о стену еще и еще, словно намеревался вытрясти из него душу.

Странник понял, что теряет сознание. Красные зигзаги и молнии мелькали перед глазами. Коготь Лютора разорвал бровь, и левую часть лица словно обдало струей из парогенератора. Он был с ног до головы перепачкан кровью — Лютера и своей собственной. Килар выбросил вперед руку с Уравнителем. Запахло горелым мясом. Лютор с визгом отскочил назад, словно его ткнули горячей кочергой.

Странник поднялся, сжал рукой правый бок и вскрикнул от прикосновения к кровоточащим рубцами. Лютер ходил по комнате, натыкался на стены, тряс головой и выл так, что рвались барабанные перепонки. Он натолкнулся на полки и смел с них всю глиняную посуду. Килар сунул похолодевший Уравнитель в карман и поднял с алтаря Робинс. Сержант слабо дышала. Никаких видимых увечий Странник не обнаружил. Он вытащил ее наружу, уложил под навесом и вернулся в дом.

Лютер пробежал на четвереньках вдоль алтаря, перевернул лавку, и с грохотом врезался в противоположную стену. Куски отвалившейся штукатурки посыпались ему на спину. Распятие и лента с гимном сорвались с крючка. Крест ударился об пол и рассыпался на три части, а лента обмоталась вокруг морды Зверя.

В купели огненной отец крестил наш падший мир.

Века прошли и близок час - грядет Господний Пир!

Склонись пред Богом и Отцом - презренный раб греха!

Тебе над бездной вечной плыть и сгинуть навсегда!

Килар обогнул алтарь с другой стороны, чтобы случайно не оказаться на пути Лютера, взвалил на плечи безвольное тело Линн и снова бросился к выходу. Выбегая на улицу, Странник наткнулся на ее пистолет. Затвор заклинила вставшая торчком гильза. Так называемая печная труба. С этой проблемой хоть раз сталкивался любой стрелок. Линн не хватило времени, чтобы освободить патронник.

Килар положил ее рядом с Робинс и зашел в Хижину в третий раз. Ноги уже почти не держали его. Легкие съежились до размеров грецких орехов и переставали питать кислородом кровь. Килар подхватил одежду женщин, все три вещмешка и обе винтовки. Он с трудом навьючил все это на себя, зажав под мышками две пары ботинок. Голова раскалывалась. К ребрам будто прикладывали раскаленные электроды.

Лютер повернулся к нему. Единственный сохранившийся глаз по-прежнему глядел в потолок, но обострившееся обоняние подсказало Зверю, в каком месте находится добыча. Существо умирало. Несмотря на фантастическую живучесть, отшельник получил в бою слишком серьезные раны. Внутренние органы были пробиты пустотелыми пулями, а Уравнитель не только ослепил Зверя, но и нарушил что-то у него в голове. Отравленный мозг погибал и вместе с ним гибло все тело.

Лютер метнулся к двери, неуклюже подволакивая живот и задние лапы. Получился не прыжок, а падение с высоты собственных ног. Килар скинул лямки с натруженных плеч, уронил весь груз себе под ноги, поднял карабин и всадил в Лютера две короткие прицельные очереди на четыре патрона каждая.

Отшельник задергался под градом свинца, сделал два шага назад и повалился в угол между рукомойником и жаровней. В его шерсти появились проплешины. Голова как-то сразу уменьшилась в размерах, клыки исчезли, лапы становились руками. Зверь умирал и перед смертью вновь становился человеком.

— Будь... ты... проклят, Странник! Будь ты п.… проклят! — Глубокий рубец пересекал лицо отрока слева направо. Нос наполовину выжгло. Вместо правого глаза чернела обугленная дыра. Шерсть исчезала, как клубок ниток растворяющийся в ацетоне. Сквозь порванную щеку виднелись обычные человеческие зубы.

— Зачем? — Сквозные отверстия чернели в груди и на