ГЛАВА 9

Нацисты, III

Карьеры, связанные с геноцидом

В предыдущей главе нацистские преступники предстали в качестве статистической выборки индивидуумов без учета их институциональной принадлежности. Но для того чтобы понять, как развивался процесс геноцида, необходимо знать, в рамках каких институций действовали исполнители, какие ограничения это на них накладывало и какие карьерные возможности перед ними открывались. Некоторые исследователи рассматривают геноцид как в высшей степени институциональную и даже бюрократическую процедуру. Известен тезис Баумана о том, что Холокост есть порождение Современности и современных технологий:

Физическое уничтожение как необходимый способ устранения (Entfernung) был рутинной бюрократической процедурой: определение целей и расчет средств, составление бюджета и разработка стандартного регламента (Baumann, 1989: 17).

Фейнгольд детализирует этот тезис:

«Окончательное решение» — это чудовищное порождение европейской индустриальной цивилизации… Освенцим вполне вписывался в фабрично-заводскую промышленность. С той лишь разницей, что он не производил потребительские товары, его конечным продуктом была смерть, а сырьем люди. ‘ Завод работал отлажено, производственный график не нарушался. Трубы, символ современной заводской промышленности, выбрасывали в воздух черный едкий дым сжигаемых человеческих тел. Густая сеть железных дорог, еще одно достижение современной Европы, бесперебойно снабжала фабрику смерти сырьем, точно так же как поезда доставляют потребителю другие грузы. В газовых камерах жертвы вдыхали смертельные пары синильной кислоты — разве это не выдающееся достижение немецкой химической промышленности? Инженеры конструировали кремационные печи, административный персонал создавал эффективную бюрократическую систему управления, которая могла бы стать предметом зависти для более отсталых стран. И даже система планирования уничтожения была омерзительным отражением современной научной мысли (Feingold, 1983: 399–400).

Бюрократическая процедура и упорядоченный геноцид — таким был Холокост. Действительно, в памятках, инвентарных описях, расписаниях поездов слово «смерть» не появлялось, его заменяли эвфемизмы: «окончательное решение», «особое обращение», «эвакуация», «переселение». В документах говорилось о транспортировке евреев, их собственности, складировании одежды, использовании волос, золотых зубов — терминология напоминала отчетность крупной оптовой компании, перевозящей грузы по всей Европе, без какой-либо идеологической риторики. Разве складские работники и транспортные диспетчеры нуждаются в идеологии? Надо ли им объяснять свои действия? Нет, — они просто выполняют свои обычные профессиональные обязанности. Документация составлялась на обычном канцелярском языке клерков и менеджеров, далеких от мотивации и идеологии. Эта тривиальность была уловкой, скрывавшей истинную реальность. В бюрократической писанине намеренно избегали слова «убийство», чтобы скрыть массовое уничтожение людей. Но в центрах уничтожения работали не хладнокровные бюрократы. Действительно, Германия была высокоразвитой страной с жестким и эффективным управлением и лучшей в Европе армией. Да, у нее были железные дороги, отлаженное бюрократическое управление и современное вооружение. У Германии были табулирующие машины Холлерита, перфокарты — новейшая офисная технология архивировала лагерную документацию. Тем не менее союзники Германии, румынские и хорватские фашисты, прекрасно обходились без высоких технологий, но почти с тем же убийственным результатом. Хорватские усташи крошили черепа топорами, дубинами и ломами, подрывали динамитом расстрельные рвы, чтобы покончить с уцелевшими. Так погибли тысячи. Как мы узнали из предшествующих глав, турки резали армян ножами, насаживали их на вилы и штыки — результат был примерно тот же. В главе 15 мы узнаем, что самый стремительный геноцид — более полумиллиона убитых за три месяца — был проведен в Руанде, и сделано это было мотыгами и мачете. Каждая группа преступников использует ту современную технологию убийства, которая находится в ее распоряжении. Это единственный и довольно банальный вывод, который можно извлечь из работ Баумана и Фейнгольда.

Методичное и хладнокровное уничтожение началось не сразу и не среди всех. Довоенные штурмовики СА и СС в запале забивали людей насмерть, но не расстреливали их. Программа эвтаназии начиналась как рациональное, научно обоснованное, деловитое уничтожение людей в духе современных модернистских кошмаров. Потом она переродилась в циничное и жестокое убийство больных вне зависимости от диагноза. Процедура осталась столь же бюрократичной, но более лживой. Непрерывный поток вранья вводил в заблуждение общество — подделывались диагнозы якобы неизлечимых психических больных, фальсифицировались причины смерти, родственникам вручалась урна с фальшивым прахом. Когда больные осознали чудовищную правду, они стали кричать, отбиваться, бороться за жизнь и всячески нарушать покой и порядок медицинского учреждения. Потом айнзацгруппы начали расстрелы славян и евреев — выстрелами в упор, в затылок, это была кровавая бойня, жертвами которой стало больше миллиона беззащитных людей. Стрелковое оружие, грузовики, рации — все это достижения современной техники, но массовые расстрелы нельзя назвать бесстрастными, технологичными, рутинными или бюрократическими убийствами.

Пять лагерей смерти, в особенности их газовые камеры, стали кошмарным сном современной эпохи. Говорить о высоких технологиях здесь не приходится. Газ «Циклон Б» достаточно давно использовался в Германии для уничтожения насекомых и грызунов. Газенваген был создан квалифицированными автомеханиками, химиками, техниками. Ни те, ни другие не были великими изобретателями. А вот отбор и поиск жертв по всей Европе действительно нуждался в разветвленной и эффективной бюрократической системе. По иронии судьбы этому сильно посодействовала повсеместная система учета и контроля в странах всеобщего благосостояния. Немцы получили доступ к налоговой и банковской информации в Германии, Бельгии, Голландии и в других странах. Зная адреса, имена и вероисповедание, им было нетрудно вычислить евреев.

Сам процесс уничтожения бюрократическим, конечно, тоже не был. В лагерях смерти пьяные охранники прикладами и дубинками вколачивали в газовые камеры вопящих, голых, окровавленных людей. Палачи сознавали ужас всего происходящего и глушили себя потом алкоголем, который они употребляли в огромном количестве. Железнодорожники видели, как людей избивали до смерти, кладовщики, складировавшие одежду лагерников, замечали пятна крови, вырванные волосы, выбитые зубы. И лишь нацистская верхушка была ограждена от этих душераздирающих зрелищ — традиционная, историческая привилегия высшего начальства, руководящего геноцидом. В тысяче трудовых лагерей творились те же убийства, избиения до полусмерти, люди умирали от голода и непосильной работы — вряд ли это можно назвать современными технологиями (за исключением смертельных инъекций, которые безболезненно отправляли людей на тот свет). Военные преступники, оправдываясь перед судом, часто сравнивали себя с летчиками союзной бомбардировочной авиации. Действительно, ковровое бомбометание — вполне эффективное и современное средство уничтожения людей, легкое и щадящее для пилота, хотя бы потому, что исполнитель не видит своей жертвы. Но нацисты убивали по-другому и прекрасно понимали разницу. В 1941 г. в директиве Гейдриха вермахту об уничтожении евреев и большевиков сказано: «Особый статус Восточной кампании требует особых мер, которые следует проводить безо всякого бюрократического и административного вмешательства, с готовностью принимая на себя ответственность» (Trials of the War Criminals Before the Nuremberg Military Tribunals,