городского и сельского населения. Крупные города дают чуть большую долю военных преступников, чем по всей Германии. Угрожаемые католические регионы дают такой же процент преступников из больших городов и большую долю военных преступников из сельской местности (32 % к 25 %), чем безопасные регионы. Среди офицеров лагерной охраны (выборка 1а) чуть больше выходцев из сельской местности, офицерские кадры СД (выборка 16) ближе к общенемецкой репрезентативной норме. Это опровергает мнение Броудера (Browder, 1996: 135–136) о том, что до войны офицеры СД в основном рекрутировались из крупных городов. И в военное время офицерами СД становились люди, не выбивающиеся из общего ряда обычных немцев, в то время как лагеря (средоточие и символ уничтожения) втягивали в свою орбиту ущербных людей, предрасположенных к насилию. На их долю приходится половина военных преступников.

Не имеет подтверждения и то, что каратели были выходцами из районов с преобладанием еврейского населения. По переписи 1933 г. евреи составляли лишь 0,7 % немецкого населения, и вряд ли их будущие палачи имели какой-либо опыт общения с этим народом. Треть немецких евреев жила в Берлине, городе с низкой долей военных преступников. Остальные евреи жили крохотными общинами во всех крупных городах. Хотя много евреев проживало в Силезии (7 % от общего еврейского населения), большинство обосновалось в Нижней, а не Верхней Силезии, которая выдала наибольший процент военных преступников. За исключением восточных этнических немцев, большинство жителей Германии контактов с евреями не имели, до того как они их начали массово уничтожать. Славяне, без сомнения, были хорошо известны восточным немцам и пруссакам. За исключением этих территорий по всему северо-востоку рейха военных преступников было немного. Как были расселены цыгане, мне неизвестно, но совершенно невероятно, что такая маленькая этническая группа могла спровоцировать нацистский психоз у всего немецкого народа.

Могут ли результаты моей выборки зависеть от бюрократических случайностей? Например, волевым решением лагеря уничтожения были созданы именно в католических районах Германии, там, естественно, и набирали рабочую силу для их обслуживания. В предыдущей главе я обратил внимание, что больницы по программе эвтаназии тоже располагались в южных католических регионах. Но ведь и центры геноцида, и их преступный персонал со временем расползлись по всей Германии и вышли далеко за ее пределы. Именно за пределами Германии находились крупнейшие лагеря смерти, на северо-востоке Европы, далеко от Баварии и юго-западной Германии. Кадры для этих лагерей подбирались в том числе и из местных этнических немцев. Но Освенцим был в Польше, где этнические немцы исповедовали протестантизм, а лагерная охрана и администрация была сформирована из католиков. Еще один топографический парадокс указывает на то, что я, возможно, преуменьшил роль католиков в исполнении нацистских злодеяний. Баварские и австрийские суды упирались изо всех сил и отказывались рассматривать дела нацистов, в то же время такие протестантские города, как Гамбург, Франкфурт и Дортмунд, к нацистам были беспощадны. Если бы можно было равномерно распределить все судебные процессы во всей территории Германии и Австрии, число подсудимых-католиков резко бы увеличилось[60].

А если этот вопрос поставить как общеевропейский, очевидно, что в ту эпоху католицизм ассоциировался с консерватизмом и в особенности с антисемитизмом. Время от времени католическая церковь поднимала голос против нацизма, но, как указывают ее критики, только для того, чтобы отстоять собственные интересы, а не спасти жизни обреченных людей. Вероятно, что католики-ренегаты вначале объединились на почве реакционного католического антисемитизма, а потом и вовсе отвернулись от своей Церкви. Это не более чем гипотеза. Сам я придерживаюсь менее схематичного объяснения, которое я изложил в главе 7. Ось «Вена — Мюнхен» создала ядро раннего нацизма, лидеров и теоретиков этого движения в обрамлении типично австрийского антисемитизма. В новой идеологии переплелись габсбургские монархические идеалы grossdeutsch-национализма (единение всех немцев в одном рейхе с прицелом на Восток), по вине нацистов произошла подмена культурно-политического союза союзом расово-этническим. Именно эти нацисты начали борьбу габсбургской полиэтничностью с еврейским космополитизмом.

В конце 1920-х и начале 1930-х г. немецкий и австрийский нацизм развивались порознь. Среди немецких правых и нацистов доминировали протестанты, посвятившие себя борьбе против внутренних врагов Веймарской Германии, особенно коммунистов. В 1936 г. Рейнская область была занята снова, внутренние враги рейха были повержены, и австрийские нацисты-беженцы потоком устремились в Германию. Гитлер стремился решить в свою пользу «судетский вопрос» в контексте все того же жизненного пространства на Востоке. Нацистский режим также опасался мятежного радикализма СА — оставшись без внутренних врагов, штурмовики не знали, как дать выход своей кипучей энергии. И тогда нацизм развернулся лицом к Юго-Востоку. Это была идея построить Великую Германию на расовой основе. Экспансионизм утверждал себя в расовом превосходстве немцев, а смертельными врагами нации были назначены евреи, славяне и большевики. Нацистский геноцид нашел отклик в душе бывших grossdeutsch-католиков, нацеленных на восточную экспансию.

Таким образом, этнические немцы-репатрианты, приграничные немцы, австрийско-баварские католики стали благодатной почвой для осуществления геноцида, ибо он был вполне созвучен их этническому вели ко германскому империализму. Это был расизм, обращенный на Восток, несущий смерть славянам и евреям. Их обрекал на уничтожение имперский этнический ревизионизм. Именно евреи и славяне стояли преградой на пути создания великой и единой немецкой нации. Давние устремления восточных немцев вошли в резонанс с нацистской идеологией как таковой, при этом ее антисемитский компонент был для них не самым главным.

БАЗА РЕКРУТИРОВАНИЯ:

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СЕКТОРЫ ОСЛАБЛЕННОГО КЛАССОВОГО КОНФЛИКТА

Таблица 8.5 содержит данные о секторах экономики, в которых заняты только мужчины. Небольшое количество женщин обычно работало в легкой промышленности (чаще текстильной), медицинских учреждениях, магазинах, гостиницах, кафе. Соотношения крайне неравномерны. Те, кто раньше работал в сельском хозяйстве или промышленности, представлены крайне недостаточно. То, что в выборке мало работников физического труда, объяснением служить не может, поскольку рабочие составляют половину занятых в строительстве, сфере обслуживания (транспорт, торговля, гостиницы, рестораны) и в армии/полиции/тюрьмах — где виновники в преступлениях представлены с избытком. Во время войны квалифицированные рабочие и управленцы в ключевых секторах экономики были освобождены от призыва в армию. Но это не помешало военным преступникам в исполнении их кровавых дел. Хотя в выборке преобладает средний класс, коммерческий сектор (торговля, банки, страховые агентства) представлены в средних величинах. Эти результаты подкрепляют мой общий тезис (см. работу «Фашисты», глава 5) о том, что нацистская идеология предполагала растворить классовые противоречия в купели государства-нации: нацисты действительно пользовались поддержкой групп, далеких от главных классовых битв между трудом и капиталом, среди которых главенствовала идея социального примирения во имя единства и могущества нации.

Дипломированные специалисты и государственные служащие представлены со значительным перевесом. Работники образования