уже встал, умылся, оделся и отправился на работу. Или, если предстоит какое-либо испытание, индивидуум видит себя в нем, и пр. Однако у взрослых очень простые на вид сновидения нередко оказываются на деле довольно сложными, потому что несколько желаний вступают в противоречие и влияют на общую образность сновидений.

849 Для детских снов и взрослых «уютных» снов автор предлагает следующую формулу: мысль, выраженная в оптативном наклонении, заменяется представлением в настоящем времени[308].

850 На второй из заданных нами вопросов, по поводу мотива превращения скрытого содержания в конкретный образ сновидения, легче всего ответить именно в этих простых случаях. Очевидно, что исполнение желания смягчает аффективность ситуации; вследствие этого желанию не удается преодолеть торможение и пробудить спящий организм. Значит, в данном случае сновидение выполняет функцию хранителя сна.

851 Первый же вопрос, касающийся процесса работы сновидения, лучше всего разъясняется при изучении спутанных снов.

852 При рассмотрении спутанного сна первым бросается в глаза, насколько скрытый материал сновидения богаче воссозданного из него образа сновидения. Каждая идея явного сновидения при анализе оказывается связанной по крайней мере с тремя или четырьмя другими идеями, имеющими нечто общее. Соответствующий образ сновидения часто сочетает в себе различные характеристики лежащих в его основе индивидуальных идей. Фрейд сравнивает такое изображение с семейными фотографиями Гальтона[309], на которых накладывались друг на друга несколько кадров. Такое сочетание различных идей Фрейд называет уплотнением. Этим процессом обуславливается неопределенность, расплывчатость многих образов сновидения. Сновидению неведом принцип «или – или», оно опирается лишь на объединяющее «и».

853 Часто при поверхностном рассмотрении двух идей, объединенных в одном образе, общее между ними найти не удается. Но, проникнув глубже, мы поймем, что всякий раз, когда tertium comparationis[310] отсутствует, сновидение само его создает – и обыкновенно прибегает для этого к манипуляциям с языковым выражением рассматриваемых идей. Иногда несхожие идеи звучат сходно, иногда рифмуются, или их можно спутать друг с другом при беглом взгляде. Сновидение использует эти возможности как quid pro quo[311] и так объединяет разнородные элементы. В иных случаях оно действует не просто остроумно, но и положительно поэтически, изъясняется тропами и метафорами, создает символы и аллегории, дабы скрыть суть под обманчивыми покровами. Процесс уплотнения порождает чудовищные фигуры, намного превосходящие жутью баснословных существ из восточных сказок. Некий современный философ считает, что причина, по которой мы столь прозаичны в повседневной жизни, очевидна: мы растрачиваем слишком много поэтических фантазий впустую в сновидениях. Итак, фигуры в спутанных снах представляют собой в основном составные структуры. (Пример на стр. 321.)

854 В явном сновидении скрытый материал выражается этими составными структурами, которые Фрейд называет элементами сновидения. Последние отнюдь не разрозненны, они связаны между собой общей мыслью сновидения, то есть нередко оказываются различными способами выражения одной и той же господствующей идеи.

855 Эта довольно сложная ситуация во многом объясняет спутанность и невнятность сновидений, однако не в состоянии объяснить их целиком. До сих пор мы рассматривали только зримое воплощение сновидений. Но еще предстоит обсудить чувства и аффекты, которые тоже играют важную роль.

856 Принимаясь анализировать одно из собственных сновидений, мы в конце концов придем через свободные ассоциации к цепочкам мыслей, которые значимы (или были значимы) для нас и которые обладают некоей ценностью. В процессе уплотнения и переосмысления некоторые мысли выдвигаются на передний план сновидения, а их особый характер вполне способен побудить сновидца к критике и вытеснению, что обычно и происходит в бодрствующем состоянии. Однако аффективная сторона сновидения препятствует этому вытеснению, наполняя элементы сновидения чувствами, которые выступают могучим противовесом всякой критике. Навязчивые идеи действуют сходным образом. Например, агорафобия проявляется в виде подавляющего страха и тем самым сохраняет узурпированное ею ранее положение в сознании.

857 Фрейд полагает, что аффекты, связанные с составляющими скрытого материала сновидения, переносятся на элементы явного содержания, усугубляя вследствие этого различия между скрытым и явным содержанием. Он называет этот процесс смещением, а на языке современной психологии мы говорим о переоценке психических ценностей.

858 Посредством этих двух принципов, по мнению автора, можно составить разумное объяснение расплывчатости и путаницы в сновидениях, построенных из простого и конкретного мыслительного материала. Эти две гипотезы проливают новый свет на вопрос о поводах для сновидения и о связи между сном и бодрствованием. Бывают сновидения, связь которых с бодрствованием совершенно очевидна и причиной которых является некое сильное впечатление, полученное наяву. Однако гораздо чаще поводом к сновидению оказывается событие, само по себе достаточно тривиальное (и даже порой откровенно нелепое); несмотря на свою полную, казалось бы, бесполезность, оно порождает длительное и яркое аффективное сновидение. В этих случаях анализ возвращает нас к комплексам идей, которые малозначительны сами по себе, но тем или иным случайным отношением связаны с некими существенными впечатлениями наяву. В сновидении второстепенные элементы занимают важное место, а значимые элементы полностью скрыты от сознания сновидца. То есть подлинным «зачинщиком» сновидения является не тривиальный случайный элемент, а некий выраженный аффект. Почему же тогда аффект отделяется от связанных с ним идей, место которых в сознании занимают ничтожные, лишенные ценности элементы? Почему разум сновидца утруждает себя извлечением забытого, случайного и маловажного из укромных уголков нашей памяти и выстраивает из всего этого сложные и затейливые образы?

859 Прежде чем перейти к ответу на этот вопрос, Фрейд пытается описать дальнейшие действия работы сновидения, чтобы разъяснить целесообразность и целенаправленность функций сновидения.

860 У взрослых, помимо зрительных и слуховых памятных образов, материал в основе сновидений охватывает и многочисленные абстрактные элементы, которые не так уж легко вообразить в конкретной форме. При рассмотрении представимости содержания сновидений возникает новое затруднение, которое тоже сказывается на происходящем. Здесь автор несколько отвлекает и описывает сновидение как логические отношения в чувственной образности. Эти его наблюдения не получают дальнейшего теоретического развития; они призваны всего-навсего показать, сколь снисходительно публика воспринимает сновидения как таковые.

861 Одним из чрезвычайно важных следствий работы сновидения оказывается, как выражается Фрейд, состав (композиция) сновидения. Это, по его определению, своего рода ревизия, которой подвергается беспорядочная масса элементов сновидения в миг своего зарождения, – исправно происходит драматизация, зачастую соответствующая всем правилам художественного изложения, развития и разрешения конфликта. Тем самым сновидение приобретает, как говорит автор, фасад, который, конечно, не прячет его полностью. Этот фасад, по мнению Фрейда, и несет прежде всего ответственность за неправильное понимание сновидений, поскольку он систематизирует обманчивую игру элементов сновидения и приводит их в правдоподобный вид. Фрейд